Чернобыль: необъявленная война - [124]

Это решение откладывало пуск третьего блока на неопределенный срок. Группа к. т. н. Е. М. Филиппова из НИЧ ВНИПИЭТ, тщательно все обследовав и проведя дозиметрическую разведку, предложила Правительственной комиссии провести дезактивацию вентсистем, а не ее демонтаж. Предложение было принято.

Были использованы следующие подходы по дезактивации вентсистем:

— продувка вентсистем противотоком, при этом радиоактивные загрязнения в виде пыли, улавливались фильтрами, а воздух выбрасывался на улицу;

— "сухие" методы дезактивации.

Вспоминает Е. М. Филиппов: "Для повышения эффективности дезактивации солдатам было поручено стучать палками по воздуховодам, чтобы пыль лучше отходила от внутренних поверхностей. Десятки солдат в разных позах и на различных отметках колотили с утра до вечера по трубам и, судя по их веселым физиономиям, им это нравилось. Воздуховоды, конечно, помяли, побили, но эффект был достигнут".

Большую работу по дезактивации вентсистем на третьем энергоблоке провели специалисты ВНИПИЭТ В. А. Феногенов и П. И. Черемисин, которые приехали на смену группе Е. М. Филиппова. Они продолжили работы по продувке вентсистем: очистили более десятка вентиляционных участков и сдали их по акту службе радиационной безопасности Чернобыльской АЭС как готовые к эксплуатации. Были удачно применены и "сухие" методы дезактивации вентиляционных труб.

Кроме дезактивации машзала и вентсистем третьего блока, была проведена огромная работа по улучшению радиационной обстановки в помещении главных циркуляционных насосов, центрального зала, аппаратной химцеха и сотнях других помещений Чернобыльской АЭС. Большая работа была проведена по дезактивации помещений и оборудования электроцеха.

Каждое утро на оперативке у руководства Чернобыльской АЭС все задействованные в этой работе руководители (наука, военные, строители, служба РБ станции и другие специалисты), отчитывались о выполненной работе и получали новое задание. Это было похоже на наступление по всему фронту, и, как подобает при наступлении работы, по дезактивации на Чернобыльской АЭС велись по военному распорядку.

Накануне вечером группа получала задание: кому и какие помещения следует обследовать. В течение следующего дня проводили обследование загрязненных участков и вырабатывали рекомендации. Вечером в штабе составляли печатный документ, в котором приводили последовательное описание всех необходимых действий для выполнения поставленной задачи. В плане работ указывали необходимые технологические операции, такие, как: дезактивация полов, стен и оборудования, в необходимых случаях вырезка участков труб, частично или полностью воздуховодов, покрытие наиболее "загрязненных" участков листовым свинцом, устройство стяжки и т. п. Указывали последовательность проведения работ и необходимое материально-техническое обеспечение; дезактивирующие растворы, технические средства и вспомогательные материалы, а также правила техники безопасности, численность рабочих, которые будут заниматься дезактивацией, и, если потребуется, привлечения других специалистов.

Рабочий день с утра и до позднего вечера. Машинисток не было, все материалы печатали сами специалисты.

Затем документ утверждался руководством УС-605 и передавался исполнителям. План вступал в действие после утверждения. По прибытии "партизан" до них доводилась задача, последовательность ее выполнения и особенности работ в помещении. После чего начиналось выполнение работы под руководством старшего команды, обычно прапорщика.

Разработчики технологии понимали всю ответственность, связанную с выдачей рекомендаций. Ведь завтра по их рекомендация десятки, а то и сотни солдат или "партизан" МО СССР будут проводить дезактивационные работы. Простые работы, но в очень опасных условиях.

В течение следующего дня, если работа была не очень трудоемкой, рекомендации, как правило, были уже выполнены, а специалисты по дезактивации получали от Правительственной комиссии или руководства УС-605 новую задачу.

Контролировали и принимали работу представители Чернобыльской АЭС.

Вспоминает сотрудник НИЧ ВНИПИЭТ С. В. Грибаненков: "В. Щербина ("маленький"), замдиректора Чернобыльской АЭС по радиационной безопасности (РБ), плотный крепыш, небольшого росточка, призывал нас быть всегда точными и начеку. Подписывая рекомендации, любил приговаривать вполголоса, но так, чтобы его было слышно: "Я же не зря плачу вам пять окладов"".

Пять окладов — немалые деньги, но и работа на Чернобыльской АЭС даже в 1987 году не была легкой прогулкой.

Вспоминает Ю. М. Симановский, сотрудник ВНИПИЭТ из Ленинграда, к. т. н.:"Наша рабочая мини-команда состояла из трех человек: меня — как технолога, механика Киселева А. Н.(к величайшему сожалению, уже покойного), который был, кроме того, дозиметристом и нашим проводником, так как был на Чернобыльской АЭС уже не один раз и хорошо знал расположение помещений, и Медведева Сергея, нашего помощника из ЛТИ им. Ленсовета, доцента кафедры радиационных процессов в атомной энергетике. Его кончина в 2000 году в 46 лет была для многих ударом".

Из трех человек два умерли. Такая вот арифметика, такие вот "пять окладов".