Чернобыль: необъявленная война - [123]

Дезактивация машзала. Одним из самых больших помещений третьего энергоблока, которое необходимо было дезактивировать, был машинный зал.

В машзале находилось 8 турбогенераторов (ТГ), насосы подпитки и эжекции, маслобаки, трубопроводы, мостовые краны, электрощиты и другое оборудование, а также проложены многометровые кабели.

Вспоминает сотрудник НИЧ ВНИПИЭТ М. И. Орлов: "Запомнилось первое посещение машинного зала. Наш сотрудник Сергей Саккулин сдавал нам объект для проведения дальнейших работ. МЭД радиоактивного излучения возрастала от ТГ-1 до ТГ-7 от б мР/ч до 85 Р/ч. Когда мы зашли за ТГ-7, рентгенометр ДП-5В показал около 100 Р/ч. Сергей предложил нам пройти еще несколько десятков метров вперед и посмотреть "развал". Если бы мы приняли предложение коллеги, то это была бы наша первая и последняя командировка на Чернобыльскую АЭС. В 1986 году допускалась максимальная доза внешнего облучения не более 25 Р. Мы же могли получить за "любопытство" по нашим оценкам от 100 до 200 Р, в зависимости от того, как долго находились бы у "развала"

Ребята хорошо понимали суть влияния радиации на человеческий организм и "уважительно" относились к своему пониманию. И потому дальше не пошли.

Еще в середине июня 1986 года в машзале до ТГ-5 была проведена предварительная дезактивация. Мощности экспозиционной дозы излучения имели широкий разброс. Полученные результаты нельзя было назвать удовлетворительными".

Из сборника материалов "Чернобыль. Пять трудных лет": "Следует отметить, что в этот период (май-июнь-1986 года) предметом особой заботы всех участников работ по дезактивации непосредственно на ЧАЭС была неустойчивость, постоянное изменение радиационной обстановки.

пропущена строка в скане

уровня загрязненности сходило на нет, МЭД снова возрастало. Для выяснения причин этого явления, а также для измерения радиоактивного загрязнения из офицеров — химиков была создана специальная группа разведчиков, которая в течение суток систематически проводила измерения уровней радиации и разрабатывала рекомендации по их снижению (бедные ребята! — Е. М.). Эта группа выяснила, что одной из причин низкой эффективности дезактивационных работ на энергоблоках была разгерметизация помещений (многие стекла выбиты при взрыве) и несоблюдение санитарно-пропускного режима".

Причин низкой эффективности дезактивации, проведенной в июне 1986 года, было несколько.

Первая причина — особенности конструкции машзала после взрыва. Одни помещения, которые находятся в подтрубных боксах, изолированы от проломов в крыше, другие нет. Сама конструкция помещения не обеспечивает защиты от внешнего излучения (легкая крыша, тонкие, порядка 25 сантиметров, стены, большие площади остекления, из которых большая часть стекол выбита).

Вторая причина: дезактивируемые поверхности подвергаются загрязнению за счет повторного оседания радиоактивных аэрозолей. Эту особенность заметили как специалисты ВНИПИЭТ, так и военные специалисты.

Такое поведение радиоактивных аэрозолей за пределами Чернобыльской АЭС просуществовало до наступления дождей, а внутри третьего блока, не исключено, что и дольше. Свою точку зрения по этому вопросу я подробно изложил в главе "Город-призрак".

На момент первых опытов дезактивации машзала специалисты ВНИПИЭТ и НИКИМТ предложили изолировать поверхности турбогенераторов и полов легкосъемным покрытием и прекратить дезактивационные работы до полной герметизации машинного зала. Работу отложили до лучших времен. И правильно сделали. В 1987 году эта проблема была решена.

Удивительно, что работы по дезактивации машзала были начаты практически одновременно с началом работы по возведению "саркофага". Проведение таких работ в июне 1986 года было и жестоким по отношению к людям, так как уровни МЭД были очень высокими, и бессмысленным с профессиональной точки зрения, так как на процесс дезактивации существенное влияние оказывало вторичное загрязнение, связанное с оседанием на поверхностях радиоактивных аэрозольных частиц.

Дезактивация вентсистем. В феврале 1987 года прибывшие в командировку специалисты по дезактивации из ВНИПИЭТ ходили уже не в белых комбинезонах, как летом прошлого года, в зэковских ватниках и зимних шапках. Жили в Иванкове в доме для умалишенных. К счастью, на работу и настроение место жительства не оказывало никакого влияния.

Основная работа переместилась в помещения Чернобыльской АЭС, так как там шла интенсивная подготовка к пуску третьего энергоблока.

Наиболее серьезную озабоченность вызывало состояние вентиляционных систем на третьем блоке Чернобыльской АЭС. Вентсистемы в момент аварии находились в работе, более того, они оставались включенными еще двое суток, когда горел четвертый блок и в атмосферу выбрасывалось огромное количество аэрозолей. Загрязненность вентиляционных систем была достаточно большой. Существовала опасность, что при запуске третьего энергоблока и, естественно, при запуске вентсистемы в эксплуатацию может произойти выброс радиоактивной пыли, осевшей в вентиляционных трубах, и разнос радиоактивных загрязнений в другие помещения.

Руководство, анализируя ситуацию, учитывало, что приточные венткамеры расположены в непосредственной близости от аварийного блока. В связи с этим нетрудно представить, какое количество радиоактивной пыли попало в вентсистемы. Были и другие сложности. Воздуховоды по большей части были замурованы в стены, в специальных колодцах и шахтах. И потому Правительственной комиссией было принято решение: старые вентсистемы демонтировать и заменить на новые.