Чернобыль: необъявленная война - [100]

Радиоактивная пыль чернобыльского взрыва, несомая воздушными потоками, несколько дней плутала по стране, затем была подобрана тучей, которая и освободилась от бремени радиоактивным дождем над Сосновым Бором. Таким образом, сработала и воздушная система оповещения об опасности. Это произошло 1 мая 1986 года.

Как всегда, в городе проходила демонстрация. Шел дождь. Приборы на Ленинградской АЭС зафиксировали повышение уровня радиоактивности в районе станции и городе. Началось выяснение, чья "грязь": наша или не наша. Оказалось — не наша. Местная администрация по-прежнему молчит, однако предпринимает некоторые профилактические меры в отношении детских садов и школ. Город получил сигнал опасности, и началась всеобщая мобилизация. Более 1200 специалистов из Соснового Бора участвовало в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Почти столько же людей работало на ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС из Ленинграда.

Дорога Сосновый Бор-Шпили. 4 мая 1986 года я приехал в Сосновый Бор из Ленинграда в девять вечера. В дверях записка от начальника группы Володи Афанасьева: "Евгений Васильевич! Срочно и в любое время позвони Константинову. 2.05.86". И кучерявая подпись.

27 апреля 1986 года страну очень коротко оповестили об аварии на Чернобыльской АЭС. Понимаю, что записка не что иное, как начало чернобыльской темы для нашего отдела.

Телефон в квартире еще не установили. Спускаюсь этажом ниже к соседу Володе Дмитриеву. Телефона начальника отдела Е. А. Константинова не знаем оба. Звоню заместителю Константинова И. Д. Василенко. Иван Дмитриевич пытается связаться с Константиновым, но того не оказывается дома. Принимаю самое простое решение — отложить все до следующего дня.

Звонок жене Ире. Сообщаю о возможной командировке. "Я уже все поняла, — отвечает она. — Из программы "Время" и сообщения по радио". В голосе тревога и недовольство. Высказывается как-то опосредованно: "Мои девушки слегка загрустили, узнав о твоей командировке"

Повсюду ощущение тревоги. Она, эта тревога, словно растворена в воздухе. Особенно остро это чувствовали женщины. Такое же ощущение у жен моряков: они очень хорошо чувствуют приближение шторма. Женщины из нашего отдела сбивались в группки и о чем-то шептались. Позже они рассказывали, что в головах тревожная мысль: "Вернутся мужики или нет? А если вернуться, то, какими?"

Сумбурный день 5 мая. Передача дел по работе Галине Шестаковой — моей заметительнице — и подготовка к отъезду. Разговор с Андреем Голубевым по поводу диссертации. Я у него оппонент на предстоящем научно-техническом совете отдела.

От нашего отдела, кроме меня, едут Б. А. Каратаев, Слава Феногенов и Б. В. Соловьев. Состав подобран целенаправленно: крен в сторону использования сухих покрытий при проведении дезактивации. Активен Б. А. Каратаев. Создавалось ощущение, что он или владеет большим объемом информации, или уже четко определил для себя направление работ вне зависимости от ситуации на Чернобыльской АЭС. Похоже, он и старший в группе. Слава Феногенов и я работаем на подхвате.

Информация минимальная: произошла авария на Чернобыльской АЭС. И точка.

Собирались в спешке, но получилось по советским меркам достаточно сытно. Заместитель директора ВНИПИЭТ по Сосновому Бору В. В. Чуйков по своим каналам "устроил" нам ящик тушенки и два ящика сгущенки. Царский подарок для 1986 года. Повод благородный: группа уезжает для участия в ликвидации последствий аварии на атомной станции.

В слегка возбужденном состоянии покинули Сосновый Бор.

В начале шестого вечера подъехали к зданию лабораторного корпуса института в Ленинграде. Здесь нас уже ждало все вышестоящее начальство: В. В. Морозов — начальник НИЧ (научно-исследовательской части) института, Е. И. Юликов — начальник отдела и начальник одной из лабораторий — Фунтов.

Кое-что прояснилось:

1. Старшим группы назначается Е. В. Миронов. Я, естественно, заметил, что старший по должности у нас Борис Анатольевич Каратаев. Морозов прикрыл дебаты, сказав, что это распоряжение директора института В. М. Седова.

2. В нашу группу дополнительно вливаются два Саши: Кондрашов и Павлов из отдела Юликова. Первого спустя некоторое время мы прихватили на улице Алтайской, второго — на проспекте Энергетиков. Для них командировка тоже неожиданность.

3. В Чернобыль едем на "уазике" с двумя водителями. Оба Юры: Юра-большой и Юра-маленький, как мы их впоследствии называли.

4. Нам дали мандат, где указывалось, кто мы, с какой целью едем и выражалась просьба к милиции оказывать всяческое содействие.

В связи с тем, что выданный мандат сродни мандатам времен Октябрьской революции (документ подтверждал чрезвычайность ситуации и действовал безотказно на территории всей страны), приведу его полностью.

Всесоюзный Проектный

и научно-исследовательский институт

комплексной энергетической технологии

"ВНИПИЭТ"

№ 20–18 от 5.05.1986 г.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Настоящим удостоверяется, что т.т. МИРОНОВ Евгений Васильевич, ФЕНОГЕНОВ Вячеслав Александрович, КАРАТАЕВ Борис Анатольевич, СОЛОВЬЕВ Борис Владимирович, ПАВЛОВ Александр Борисович, КОНДРАШОВ Александр Алферович выезжают на Чернобыльскую АЭС для ликвидации аварии по распоряжению правительственной комиссии, транспортом УАЗ-452 В № 15–51 ЛОЦ (водители т.т. Костромин Юрий Николаевич и Гриб Юрий Григорьевич).