Чернобыль. Месть мирного атома - [135]

А как объяснить ошибочные действия всех, кто в это время был причастен к управлению реактором? И тех, кто непосредственно его обслуживал, допуская грубые нарушения эксплуатационного регламента. И того, кто дал указание поднять его мощность в час ночи, когда, как мы знаем, потребление энергии уменьшается. Нельзя же было не помнить, что на реакторе, остановленном почти пол суток назад, делать такое разрешается лишь в исключительных случаях, причем очень постепенно, с чрезвычайной осторожностью. А этим-то и пренебрегли.

Почему? Нет разумных ответов на эти вопросы, нет оправдывающих объяснений. Когда мы слышим «человеческая ошибка», или «сумма человеческих ошибок», много ли разъясняют нам эти слова? Только лишь то, что повинны в происшедшем не какие-то конструктивные или технологические пороки техники, а действия обслуживающего ее персонала».

Высказывания Главного конструктора персонал ЧАЭС воспринял как неискренние, непрофессиональные и самооправдательные. Вопреки усилиям «неподсудных» создателей РБМК, правда об аварии все равно постепенно пробивалась на свет. Переломным событием, полностью изменившим философию подхода к расследованию причин Чернобыльской аварии и заставившим советских и иностранных экспертов пересмотреть выводы ИНСАГ-1, стал доклад Комиссии ГПАН СССР [11]:

«Обобщая факты <... > можно утверждать, что персонал во всех случаях действовал в соответствии с эксплуатационной документацией, так или иначе санкционировавшей эти действия. Отклонения параметров реактора от регламентных значений, которые, возможно, происходили при этом, не могли своевременно контролироваться персоналом в силу недостатков системы контроля реактора. Персонал руководствовался противоречивой эксплуатационной документацией, которая к тому же не соответствовала реальным характеристикам реакторной установки. Таким образом, в распоряжении персонала не было ни одного параметра, по значению которого он мог бы сделать вывод о том, что реакторная установка пребывает в нерегламентном состоянии. "И проект, и технологический регламент допускали режимы подобные тому, который имел место 26 апреля 1986 г. на блоке 4 Чернобыльской АЭС и реализоваться они могли без какого-либо вмешательства персонала <...> Однако на двух заседаниях МВНТС (2 июня 1986 г. и 17 июня 1986 г.), состоявшихся под председательством академика А.П. Александрова, не было придано серьезного внимания результатам расчетов выполненным во ВНИИАЭС и продемонстрировавшим, что недостатки конструкции реактора в значительной мере явились причиной катастрофы, и все причины аварии были сведены к ошибкам в действиях персонала. Решения МВНТС открыли путь для представления в МАГАТЭ, широкому кругу специалистов и общественности односторонней информации о причинах и обстоятельствах приведших к аварии.

После этого в докладе советской делегации совещанию экспертов МАГАТЭ в г. Вене было заявлено, что "первопричиной аварии явилось крайне маловероятное сочетаний нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенных персоналом блока".

После доклада в Вене (август 1986 г.) изложенная в нем концепция исключительной виновности персонала стала официальной концепцией СССР, а все предыдущие исследования, акты, доклады (даже Доклад Правительственной Комиссии), противоречившие данной версии, были засекречены и скрыты даже от специалистов».

В заключении своего Доклада Комиссия ГПАН констатировала: "Недостатки конструкции РБМК-1000, эксплуатировавшемся на 4-м блоке ЧАЭС, предопределили тяжелые последствия Чернобыльской аварии".

В последнем официальном докладе Правительственной комиссии Украины (1996 год) [12], выводы первых советских комиссий были уже

окончательно дезавуированы. На основании полученных ею результатов анализа причин аварии комиссия сделала окончательный вывод -«Коренные причины аварии:

- специфические ядерно-физические характеристики РБМК -1000, обусловленные конструкцией его активной зоны;

- низкая эффективность системы управления и защиты;

- неверная конструкция стержней аварийной защиты реактора;

- низкое качество типового технологического регламента».

Не подвергая критике основные выводы всех выше процитированных документов, можно поставить только два вопроса - неужели причины взрыва на реакторе блока №4 ЧАЭС настолько сложны, что разум экспертов, членов следственной группы Генеральной прокуратуры СССР и прочих исследователей не смог за 20 лет до них докопаться?

И если судом были осуждены только работники ЧАЭС, то значит ли это, что других виновников не было?

В следующих главах книги на эти вопросы будут даны подробные ответы.

Глава 4

ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ ДО АВАРИИ

24 апреля 1986 г.

Основные параметры энергоблока в течение суток были стабильными:

7ч 00м - Мощность реактора 3100 МВт, ОЗР = 30,1 ст. РР, Кг = 1,34;

Кг = 1,2; Кз.тт = 1,20; \¥тк(тах) = 2,5 МВт; Тс(тах) = 594 градуса.

15ч 00м - Мощность реактора 3100 МВт, ОЗР = 29,0 ст. РР, Кг = 1,33;

Кг = 1,17; Кз.тт = 1,20; \¥тк(тах) = 2,49 МВт;

Тс(тах) =601 градус.

21ч 45м - при замене БРС на шкафу САС М неожиданно изменились

показания сельсинов ЛАР и АР-1,2 на БЩУ-О. Записан дефект (см. опер, журнал НС ЦТАИ № 21 ПУ).