Чернобыль: История ядерной катастрофы - [118]

.

Генеральная прокуратура Украины послушала совета Ляшко и не стала возбуждать дело против общесоюзного руководства. Однако с самого Ляшко и других бывших украинских лидеров, в том числе покойного Владимира Щербицкого и председателя Президиума Верховного Совета УССР Валентины Шевченко, обвинения в повлекшем тяжкие последствия «злоупотреблении властью и служебными положением» сняты не были. Ляшко признать вину отказался, а вскоре за тем уголовное дело было закрыто за истечением срока давности. Дело было заведено 11 февраля 1992 года и закрыто 24 апреля 1993-го, через семь лет после аварии. Пятилетний срок, в течение которого государственным чиновникам можно предъявлять обвинения в халатном отношении к служебным обязанностям, истек 26 апреля 1991 года, то есть еще до того, как Генеральная прокуратура открыла дело, обернувшееся чистой пиар-акцией с целью успокоить парламентскую оппозицию и неравнодушную украинскую общественность[477].

Попытки активистов «Руха» и эконационалистов не только доказать вину руководителей советской Украины в сокрытии сведений о Чернобыльской аварии, но и привлечь их за это к уголовной ответственности, потерпели неудачу. Зато они добились от правительства независимой Украины правды о воздействии аварии на территорию и население республики.

Общественное обсуждение причин и последствий Чернобыльской аварии сделалось в Украине инструментом государственного и национального строительства, средством мобилизации противников бывшего имперского центра, развития общественной солидарности, укрепления легитимности нового государства в глазах собственных граждан и всего мира. Благодаря общественному давлению и деятельности комиссии Яворивского Украина приняла более демократичные законы о социальной защите пострадавших от Чернобыльской аварии, чем другие республики бывшего Советского Союза. Почти 90 000 украинских граждан были признаны жертвами Чернобыля, наиболее пострадавшими в результате аварии и потому сильнее всех нуждающимися в социальной защите. В России в эту категорию были включены 50 000 человек, а в Белоруссии, на территорию которой пришлась большая часть радиоактивного выброса, – всего 9000. В категорию ликвидаторов, которым также полагалась социальная поддержка, в Украине попало более 500 000 человек, тогда как в России – 200 000, а в Белоруссии – чуть больше 100 Кроме того, украинские законодатели отменили советскую постчернобыльскую норму, по которой допустимая доза радиации, поглощенная на протяжении всей жизни, составляла 35 бэр. Подобно российским и белорусским коллегам они установили допустимый порог в 7 бэр – такой же, как в США.

Эти решения имели громадные социальные и экономические последствия. Для покрытия возникших в связи с ними расходов был введен так называемый чернобыльский налог в размере 12 процентов от прибыли предприятий. Существование в качестве независимого государства Украина начинала с большими ожиданиями и более чем скромным ВВП в 1300 долларов на душу населения. В условиях экономического кризиса и высокой инфляции послесоветского периода экономика Украины теряла от 10 до 23 процентов ВВП в год, и в результате в 1994 году ВВП страны сократился почти вдвое по сравнению с первым годом независимости. В середине 1990-х 5 процентов бюджета Украины расходовалось на преодоление последствий Чернобыльской аварии, а 65 процентов средств, выделенных на социальную поддержку граждан, уходили на помощь 3,3 миллиона пострадавших от взрыва реактора[478].

Многим в стране статус пострадавшего помог справиться с колоссальными трудностями, вызванными упадком экономики, ростом безработицы и сокращением государственного финансирования многочисленных действовавших с советских времен программ социального обеспечения. «Если человеку нужно лекарство, это значит, что ему нужны деньги. Каждый поставленный нами диагноз – это деньги», – говорил врач, лечивший переселенцев из зараженных районов. Программы поддержки жертв Чернобыля стали продолжением советской системы социального обеспечения и защиты – и дополнительным серьезным препятствием для восстановления экономики независимой Украины[479].

Освобождение от империи позволило наконец раскрыть правду о Чернобыле, но империя при этом оставила Украину с огромными неоплаченными счетами. Многие считали, что страна сможет начать расплачиваться по ним, только если вернется к использованию атомной энергии. Вскоре после объявления независимости так и случилось. Тот же парламент, который принял массу чрезвычайно щедрых законов о статусе жертв Чернобыльской аварии и для выявления ее виновников создал комиссию Яворивского, теперь был готов забыть о проблемах экологии и поставить во главу угла интересы экономики. Другого пути уберечь население от голода, а молодую независимую страну – от распада украинские законодатели не видели.

В феврале 1990 года Верховный Совет Украины принял решение вывести Чернобыльскую АЭС из эксплуатации в 1995 году. После того как в октябре 1991 года на втором энергоблоке произошел пожар, вызванный неисправностью изоляции турбины и частично разрушивший кровлю машинного зала, депутаты проголосовали за то, чтобы немедленно закрыть второй, а по-прежнему дававшие ток первый и третий энергоблоки вывести из эксплуатации в 1993 году, на два года раньше намеченного срока. Однако осенью 1993 года, за несколько месяцев до запланированного вывода из эксплуатации первого и третьего энергоблоков, депутаты отменили свои прежние решения. Они сняли объявленный в августе 1990 года мораторий на строительство новых атомных электростанций и постановили, что Чернобыльская АЭС будет эксплуатироваться до тех пор, пока два оставшихся на ней реактора не выработают своего ресурса. Рассматривалась даже возможность запуска горевшего в 1991 году второго энергоблока. Эконационализм уступал место ядерному национализму. Историю Чернобыльской АЭС ждал новый неожиданный поворот