Чернобыль: История ядерной катастрофы - [114]

.

В результате удачного контрпереворота самой сильной фигурой в Москве стал Ельцин. Это вызвало тревогу у украинской партийной элиты; лидеры оппозиционных сил, в свою очередь, опасались, что сторонники жесткой линии предпримут новую попытку переворота. Оставаться в подчинении Москвы не хотелось ни тем ни другим. Как и в случае с Чернобыльской аварией, у руководства республики и оппозиции обнаружился общий враг – Москва. Вопрос заключался в том, что лучше ему противопоставить: автономию или независимость. Получив автономию, украинцы могли бы относительно самостоятельно устраивать свои внутренние дела, оставаясь при этом внутри советской системы; независимость означала полный и окончательный выход из Советского Союза. Сторонники «Руха» настаивали на независимости, партийная верхушка колебалась. Сторонники демократических реформ, собравшиеся у стены Верховного Совета Украины 24 августа, требовали от коммунистического парламентского большинства объявить о полной независимости от Москвы. Раздавались и требования призвать коммунистические власти Украины к ответу за то, что во время путча они не поддержали Ельцина, а заняли выжидательную позицию.

Тем временем в зале заседаний председатель Верховного Совета Леонид Кравчук, которого непосредственно касались обвинения в проявленной во время путча нерешительности, дал слово Владимиру Яворивскому, писателю, одному из основателей «Руха» и председателю комиссии Верховного Совета Украины по вопросам Чернобыльской катастрофы. Перед этим лидеры Народной рады – демократической оппозиции коммунистическому парламентскому большинству – передали Кравчуку несколько законопроектов с тем, чтобы он поставил их на голосование. Среди этих законопроектов была декларация независимости Украины, написанная Левко Лукьяненко, диссидентом и правозащитником, больше четверти века проведшим в заключении и ссылке. Коммунисты заявили, что проекта декларации не видели, и отказались его обсуждать. Тогда Яворивский решил воспользоваться возможностью, которую предоставил ему Кравчук, и с трибуны зачитать написанный Лукьяненко текст.

Он начал свою речь с призыва к единению: «Уважаемые депутаты, уважаемые гости, дорогой наш украинский народ! Давайте мы скажем, что сегодня не момент мести, а момент истины. Давайте скажем о том, что здесь собрались не победители и побежденные, а что, собственно говоря, все мы с вами побежденные. Сегодня нам выпал шанс прекратить распри». Вслед за этим Яворивский зачитал проект декларации, суть которой заключалась в словах: «Верховный Совет Украинской ССР торжественно провозглашает независимость Украины и создание самостоятельного украинского государства – Украины». Для многих представителей коммунистического большинства они прозвучали как гром среди ясного неба. Но депутаты-коммунисты не стали ни возмущаться, ни протестовать. Вместо этого они попросили объявить перерыв, удалились посовещаться, а снова вернувшись в зал заседаний, объявили, что готовы поддержать проект декларации. Кравчук поставил вопрос о независимости на голосование. Результат оказался неожиданным для всех: 346 депутатов проголосовали за, 2 – против и 5 воздержались. После того как 1 декабря 1991 года Акт провозглашения независимости Украины был подтвержден на всеукраинском референдуме, Украина, вторая по размеру республика Советского Союза, стала независимым государством[466].

Автор декларации Левко Лукьяненко позже утверждал, будто честь зачитать ее текст на заседании Верховного Совета была доверена Яворивскому только потому, что Кравчук решил, будто у Яворивского, который сам до 1990 года был коммунистом, больше шансов склонить в ее пользу коммунистическое большинство. «Кто такой Лукьяненко? Националист, дважды под судом, рецидивист, – много лет спустя говорил Лукьяненко, вспоминая, как люди из окружения Кравчука объясняли решение председателя парламента. – Коммунисты кто такие? Те, кто ловил националистов, садил в тюрьму националистов, и конечно смотрят на националиста Лукьяненко как на врага <…> А Яворивский – человек из большинства. Практически он близок к большинству. И поэтому, если Лукьяненко будет читать, то много коммунистов может не проголосовать. А на Яворивского все посмотрят: свой человек, ближе к ним. И поэтому вернее наберется конституционное большинство». Сам Кравчук позднее отрицал, что предпочел Яворивского из политических соображений. Так или иначе, но в тот знаменательный момент у микрофона оказался именно Яворивский[467].

Писатель и общественный деятель Владимир Яворивский возник на украинской политической сцене осенью 1989 года, выступив одним из основателей «Руха». Весной 1990 года он участвовал в выборах в Верховный Совет с программой, в которой осуждал ущерб, нанесенный Украине Чернобыльской аварией.

Противником атомной энергетики Яворивский был далеко не всегда. В своем первом романе «Цепная реакция» (1978) он воспевал строительство Чернобыльской атомной станции как триумф коммунистической модернизации и символ вступления Украины в современную эпоху. Опасения в связи с небезопасностью атомных реакторов он объявлял беспочвенными: по его мнению, они были вызваны болезненной реакцией на американские бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, но оправданны только в применении к капиталистическому миру. Подобно нескольким другим украинским писателям, в частности, председателю «Руха» Ивану Драчу, после Чернобыльской аварии из энтузиаста ядерной энергетики Яворивский превратился в убежденного борца с ней. В романе «Мария с полынью в конце столетья» (1987), написанном после двух с лишним месяцев символического покаяния, проведенных в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, Яворивский демонстрирует возросший интерес к теме личной ответственности, к тому, как человек отвечает за свои поступки перед семьей, перед родиной и в конечном итоге перед народом. Олесь Гончар, самый известный в то время украинский писатель, писал Яворивскому после выхода романа: «Вашим словом из Чернобыльской эры донесла миру боль и свои надежды сама Украина»