Чернее, чем тени - [6]

Нет, Феликс просто не замечал — как обычный человек из плоти и крови, человек этого и только этого мира. Хотя вот шорохи — вполне здешние, всамделишные — наверняка, должен был слышать. То тут, то там между домами проносилось движение: кто-то там перебегал, прятался, шуршал мусором и сухими листьями, что перезимовали под снегом.

— А кто это там? — снова спросила Лаванда.

— Где? — насторожился Феликс.

— Шуршат.

— А… Так крысы же.

— Крысы? — удивилась она. — Я не знала, что они бывают в больших городах.

— Как раз в больших городах больше всего крыс, — злобная усмешка чуть заметно скользнула по его губам. — Включая тех, что на самом верху.

Лаванда не поняла, о чём он, но что-то подсказало, что не стоит сейчас это уточнять.

Чем ближе к окраинам, тем более ветхими и заброшенными казались постройки. Стены их обветрились и торчали неуютно. Асфальт уже редко лежал ровно, а то дыбился горбом, то вдруг ухал из-под ног без предупреждения. Кусты и подстриженные деревца исчезли. Вместо красивых фонарей в небо вздымались столбы с лампами на вершинах. Половина из них не работала.

— Но в одиночку ты тут по ночам лучше не ходи, — предупредил Феликс.

— А с тобой можно?

— Со мной можно.

Лаванда сильно сомневалась в этом, но переубеждать его не стала.

Вдруг острое ощущение чьего-то присутствия, чьего-то невидимого взгляда остановило её. Она быстро огляделась. Нет, ничего особого не видно, могло и показаться… Но Лаванда готова была поклясться, что здесь, на улице, есть кто-то третий.

В поисках неведомого соглядатая она пристальнее осмотрелась по сторонам. Как будто никого… Хотя нет: вон там, сбоку от дороги, в воздухе повисла какая-то огромная тень.

Лаванда остановилась, вглядываясь в неё, пытаясь разобраться и понять.

— Эй, ты чего там? — подал голос Феликс. — Не отставай.

— Что это? — она не отрывала взгляда от тени.

Феликс вернулся назад к ней.

— Где, это? Это памятник, ничего особенного.

— Памятник? — удивилась Лаванда. — Кому?

— Этому… Ну, как его, — Феликс взмахнул рукой, словно это помогло бы ему вспомнить. — Который правил в «чёрное время»… Ну, ты меня поняла.

— А… — она кивнула. — Я думала, их все посносили.

— В основном снесли, конечно, — подтвердил Феликс. — Тем, кто помельче, вообще снесли полностью — Шмульнову, Миловицкому, Эрлину и прочим сволочам… А его памятников, наверно, было слишком много. Так что кое-где ещё остались, особенно на окраинах.

Феликс замолчал на момент, вгляделся в каменный силуэт. Затем негромко, но ядовито рассмеялся:

— Этот, наверно, оказался слишком большой. Всем влом с ним возиться. Пойдём? — он отвернулся и зашагал по дороге.

Лаванда ещё раз пристально всмотрелась в тень. Значит, всего лишь памятник…

Но нет, ей всё же не показалось. Она не знала, откуда ей известно, но была уверена. Оттуда, из тени, за ними наблюдали чьи-то глаза.

Лаванда медленно покачала головой:

— Там кто-то есть ещё. Кто-то, кроме памятника.

— Это глюки. Пошли.

Наверху, укрывшись от случайного взгляда за огромной каменной ногой, стояла Софи Нонине.

Поплотнее запахнув плащ из крысиных шкурок — на высоте холодно — с внимательной неприязнью всматривалась она в двух прохожих, что двигались внизу.

Парень — Феликс Шержведичев — был прояснён вдоль и поперёк и никакой актуальной угрозы не нёс, а кроме того, он, хоть и не догадывался об этом, был под полным контролем.

А вот девчонка…

Её Софи не знала, и это настораживало. Лет пятнадцати или шестнадцати, лицо неприятно детское, концы светлых волос нелепо болтаются чуть ниже ушей, синтепоновая куртейка, слишком лёгкая для погоды… Кто такая, откуда? Надо бы проверить архивы.

Да, надо бы, — кивнула она.

Что-то в незнакомке тревожило Софи.

Очень тревожило.

6

Квартира у Феликса располагалась на втором этаже и была довольно вместительна — в две больших комнаты.

В одной из них помещался большой письменный стол, в другой стоял маленький телевизор.

Феликс сразу заявил, что телевизор он почти не смотрит, потому что это зомбоящик и дурно влияет, но следом почти без паузы предложил посмотреть вместе: «иногда можно» и вообще «кое за чем всегда лучше следить».

Лаванда была совсем не против: в Юмоборске первое время был телевизор, но потом он сломался, а опекуны решили, что чинить его будет слишком дорого. Поэтому довольствовались радио.

Она с живым интересом уставилась на аппарат, когда выяснилось, что к нему необязательно подходить, чтобы включить или настроить канал. Нет, это был из тех телевизоров, что управляются пультом: Лаванда видела такие в фильмах и рекламе, но никогда — в живую.

На засветившемся экране ярко-оранжевый поток вливался в огромный стакан, а подоспевший за картинкой голос как раз успел воспеть хвалу мандариновому соку «Чин-Чин». Но вот стакан исчез, и раздалась торжественная, летящая куда-то музыка. На экране завертелись и исчезли разноцветные шары и прозрачные сферы, и на их месте возникла девушка в чёрном офисном платье. Волосы — тоже чёрные — были аккуратно убраны назад, идеально ровный пробор пересекал их посередине.

— Здравствуйте, с вами «Главная линия» и Китти Башева.

— Китти Башева, — прыснула Лаванда. — Какое нелепое имя.