Чернее, чем тени - [28]
Только вот повод для празднований… Надо что-нибудь историческое, идейно-объединяющее. Софи покопалась в памяти, прикидывая, какое событие можно прицепить к восьмому апреля. Ну, это просто (что-что, а историю, равно как и географию, Софи знала отлично). Вот хотя бы сто тридцатилетие со дня возведения Тусконского моста. Разве день единения с центром и востоком не достоин того, чтобы напомнить о нём и кинуть ещё горстку благодарности на могилы далёких предшественников?
Такие размышления несколько успокоили Софи, но другие дела больше не лезли ей в голову. Мысли постоянно возвращались к телефонному разговору. Нет, нельзя это сейчас оставлять просто так: в деле безопасности лучше перебдеть, чем недобдеть.
И она вновь склонилась над приёмником, щелчками тумблеров переключаясь с одной линии на другую. Она спешила, она пыталась услышать их все сразу, чтоб не пропустить ничего важного, чтоб враги государства, её враги, не сумели ускользнуть от её внимания и неожиданно нанести удар исподтишка. Это так просто — самонадеянно замешкаться и очнуться, когда уже слишком поздно. Чексин так уже сделал. Она — не будет.
Стемнело, Софи зажгла свечу. Переключать линии и слушать голоса она могла и в почти полной темноте.
Множество, множество разговоров. Они, казалось, готовы были болтать всю ночь, но Софи всё равно держала их под контролем. Нет, никуда они от неё не денутся. Нет, никуда…
Голоса говорили, и говорили, и говорили, шумели в ушах, шелестели прибоем, шелестели, шелест…
На рассвете Китти подошла к дверям кабинета Софи. Они были открыты.
Софи спала за столом, уронив голову на сложенные руки, как это часто с ней бывало. Старый приёмник — новым моделям Нонине не доверяла — что-то ещё тихо отщёлкивал. Свеча оплыла и почти догорела.
Китти внимательно оглядела свечу, не переступая порога. Решив, что та не сможет создать пожара, а значит, не надо вмешиваться, Китти ушла.
Софи приоткрыла один глаз. Конечно, она слышала, как подходила Китти. Та всегда двигалась почти бесшумно, но у Софи был идеальный слух.
Но Китти молодец — не стала переступать порог, чувствует границу между своими обязанностями и тем, что непозволительно. За пять лет она ещё ни разу не ошиблась. И правильно, — с усмешкой подумала Софи, — незачем рисковать личиком, когда оно такое хорошенькое.
Китти была её почтовым ящиком, блокнотом и громкоговорителем, точно так же, как Кедров был механическим продолжением её рук и универсальным биноклем. Китти выступала от её имени по телевидению и сопровождала на официальных приёмах, всегда стоя ближе всех к Софи. Кедров держался в стороне от масс-медиа, он появлялся, чтоб выполнить данное ему поручение и исчезнуть вновь. Китти была её тенью, Кедров — невидимкой.
И, пожалуй, кроме этих двоих, ей не на кого было положиться.
Хотя и с ними нужно всегда быть начеку.
22
Судя по всему, Софи что-то сильно озаботило, — это Кедрову было ясно.
И да, она тут же подтвердила догадку, изложив суть проблемы.
Дымя сигаретой, Софи волком в клетке бродила по кабинету и недовольно хмурилась.
— Я не знаю, о чём они там говорили, — раздражённо кидала она. — Но это твоя задача — выяснить. Все результаты — мне на стол, что бы там ни было.
Он подтвердил, что, конечно, всё сделает.
— Когда? — Софи смотрела ему в глаза цепко и пристально.
Кедров прикинул всё необходимое в уме.
— К завтрашнему утру, — уверенно сказал он.
— Почему только к завтрашнему? — чуть заметная перемена тона.
— Чтобы проверить всё лучшим образом, Софи. Впрочем, если ты считаешь, что дело срочное…
— А ты так не считаешь? — мгновенно среагировала она.
Кедров поднял на неё взгляд, пытаясь понять, чего она хочет: услышать ответ или чтоб с ней согласились.
— Если честно, я не вижу большой угрозы в этом разговоре, — всё же признался он.
— Плохо. А должен видеть, — Софи села за стол, всем видом выражая неодобрение. — Стареешь, Эндрю. Стареешь…
— К сожалению — в отличие от Вашего Величества, — Кедров с прискорбием опустил глаза.
(На самом деле он был только пятью годами её старше).
Видимо, той части, на которую Нонине всё же была женщиной, это понравилось. Софи несколько смягчилась:
— Хорошо, к завтрашнему утру. Но не позже.
Вскоре она отослала его.
И зачем он полез к Правительнице с какими-то своими соображениями… Знал же, что Софи Нонине всегда разбирается в ситуации лучше и раньше их всех. Если она где-то увидела угрозу, то, наверняка же, не просто так. Нужно будет проверить всё досконально.
Тогда, в разгар южной войны, она тоже соображала быстрее всех.
…Бои шли уже в самом центре местной столицы. В тот день горстка ринордийских солдат и местные отряды Народного войска, сформированного во многом стараниями Нонине, перешли было в атаку, но были остановлены ожесточённым обстрелом. Стреляли из окон монументальной высотки, где укрылись боевики.
Речь шла о том, чтоб прорываться и брать здание штурмом. В полевом штабе, помимо Софи, были Кедров и некоторые другие из их старой компании — Быстрицын, Эппельгауз, Савровский…
Максим Быстрицын, поминутно сверявший сообщения по громкой связи с приходящими телеграммами, вдруг обернулся с возгласом:
Третья и заключительная часть ринордийской истории. Что остаётся после победы, и была ли победа вообще… Или всё, что есть — только бесконечная дорога к далёким огням?
Вернуться через два года странствий — чтобы узнать, что привычная жизнь и родной город неузнаваемо изменились и всё теперь зависит от воли одного единственного человека. А может, и не человека больше.Способно ли что-то противостоять этой воле, и что в самом деле может сделать обычный человек… Это пока вопрос.
Вместо эпилога к роману «Идол». История людей, прошедших через многое, но обязанных жить дальше.«Но он мёртв. А мы живы. Это наша победа. Другой вопрос — нужна ли она ещё нам. Если да — значит, мы выиграли. Если нет — значит, он».
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.