Чёрная Тень - [23]

Глаза Рози сузились.

– Сомневаюсь, что ее болезнь поддастся сантиментам. Или ты полагаешь, что колыбельные и сказки на ночь облегчат страдания девочки?

Фериус убрала мокрые спутанные волосы с лица Сенейры.

– Но и не повредят.

– На Алый Крик твои нежные слова и доброе сердце не подействовали, сестра. Тем, кто заболевал этой чумой, больше помогла бы быстрая смерть, а не твои бесполезные попытки их утешить.

Отблески костра угрожающе заиграли на щеках Фериус, когда она сцепилась взглядом с другой аргоси.

– Это не Алый Крик, поэтому придержи коней.

На Рози это не произвело никакого впечатления.

– Своими нежностями ты принижаешь отвагу моей подопечной. Если у нее какая-то новая форма магической чумы, то мы должны приготовиться к неизбежному, и я боюсь, что у тебя нет…

Из темноты появился Рейчис. Он обнюхал Сенейру, потом посмотрел на обеих аргоси и зашипел на них.

– В чем дело, Рейчис? – спросил я.

– Девочка только притворяется, что спит, – прорычал он. – Она напугана до полусмерти, а от разговоров этих аргоси ей только хуже.

Никто, кроме меня, не понимал его, но Фериус считала выражение на моем лице и вскоре все поняла.

– Скоро утро. Нам всем надо поспать, а там посмотрим, что принесет завтрашний день.

Рози кивнула в знак согласия, но, развернувшись, все-таки сказала:

– Аргоси следует за ветром, куда бы тот ни вел, сестра, но всегда помнит, что путь Грома идет за ним по пятам.

Рейчис злобно зыркнул на нее.

– Пусть она только отвернется, и я точно сопру все ее барахло.

Я взглянул на Сенейру. Глаза у нее все еще были прикрыты, а по щекам текли слезы. Я пытался придумать, что бы такое сказать в утешение, но Рейчис срегировал быстрее, чем очень удивил меня, устроившись у девушки под боком и прижавшись к ее шее, чтобы согреть.

Я впервые видел, чтобы Рейчис заботился о другом человеке… вернее, вообще о человеке, потому что обо мне он не особо заботился. Но его порыв меня не разозлил – я и сам хотел бы сделать то же самое. Сенейра не была магом, она даже не была из моего народа, и все же Черная Тень терзала ее сильнее, чем меня.

Что-то было не так. Рейчис чувствовал это, и хотя он притворялся, что Сенейра ему не нравится, почему-то ее оберегал.

Я, пожалуй, испытывал то же самое.

Глаза у Сенейры все еще были закрыты, но она подняла руку и мягко погладила Рейчиса.

– Келлен, чтобы не возникло недоразумений, – сказал белкокот, закрывая глаза, – если ты когда-нибудь попробуешь меня погладить, я тебе руку откушу.

14 Телейдос

К утру Фериус и Рози, видимо, договорились о следовании пути Ветра, бризу или еще о какой белиберде аргоси, потому что, пока мы ехали в Телейдос, они были друг с другом куда вежливее, чем накануне. Я был доволен, что напряжение между ними спало, но все равно кое-что меня беспокоило. Я позволил своему коню немного отстать и подождал, когда со мной поравняется Фериус.

– О чем задумался, малыш? – спросила она.

– Если Рози думает, что у Сенейры, может быть, какая-то чума, – негромко сказал я, – то почему мы едем в ее город? Разве нам не нужно держаться подальше от людей?

– Во-первых, никто из нас не знает, что происходит с Сенейрой, поэтому пусть Рози тебя не накручивает. Во-вторых, магическая чума не распространяется по воздуху или при тесном контакте, как обычные болезни. И в-третьих, если ты еще не заметил, мы не подпускаем ее ни к кому, кроме тех, кто уже подошел к ней, – и она ухмыльнулась мне, – близковато.

Я решил притвориться, будто не понимаю, о чем она говорит.

Рейчис издал звук, который у белкокотов выражает смех.

– Видишь, не только я так думаю…

– А что такое – Алый Крик? – спросил я у Фериус. – Вы с Рози…

– Алый Крик уже в далеком прошлом, парень, – ответила она, пришпорив коня. – Пусть покоится в своей могиле.

Я больше ничего не смог от нее добиться ни про магическую чуму, ни про то, почему аргоси так из-за нее волнуются. Рози бросила на меня один-единственный взгляд, и я понял, что она тоже не собирается меня просвещать.

Сенейра вроде чувствовала себя лучше, чем ночью, хотя и не говорила о том, что случилось. Между нами установилось что-то вроде вежливой дистанции, и это было странно после того, как мы несколько часов держались за руки, пока она сражалась со своими приступами. Но я осознал, что человек живет с Черной Тенью, притворяясь, что ее нет, только до тех пор, пока выбора не остается. Боль была сильной, но, как и говорила Сенейра, именно от голосов – а у меня от видений – чувствуешь себя больным даже тогда, когда боль уже прошла.

Но Сенейра не хотела говорить о своей болезни, она рвалась прочитать мне лекцию про Семь Песков.

– Дароменская империя проложила эту дорогу через пустыню примерно двести лет назад, – объяснила она. – Не потому, что она хотела подчинить себе приграничье – просто удобства ради, если вдруг придется воевать с кем-то по другую сторону пустыни.

– А почему они просто не присоединили Семь Песков к своей империи? – спросил я.

– Потому что им было лень, – отвечала она и широко раскинула руки. – Зачем взваливать на себя ответственность за управление страной, когда можно просто манипулировать, преследуя свои цели?