Черная стрела - [108]

Инстинктивно Акитада отскочил от своего пленника и преградил путь Хитомаро. Столкнувшись, они потеряли баланс. Акитада был отброшен в сторону и упал на колено. Он увидел, что его лейтенант пытается удержать равновесие, меняя положение меча, как Уэсуги двигается вперед с мечом и что Хитомаро отшатнулся назад, а затем рубанул своим клинком по широкой дуге.

В одно мгновение все было кончено, послышался стук упавшего на помосте походного стула, топот ног, шелест шелка Уэсуги и шипение меча Хитомаро, а затем тяжелый звук падения тел на деревянный помост. И тишина.

Акитада был в отчаянии. Единственная ошибка, неверный шаг, и триумф превратился в отчаяние.

Уэсуги и Хитомаро лежали, растянувшись на помосте, словно пародия на влюбленных.

Хозяин Такаты был мертв. Его голова, частично отрубленная, лежала рядом с его правым плечом в быстро расширяющейся луже крови; свинячьи глаза закатились вверх, показывая свои белки, а зубы обнажились в последнем рычании. Рогатый шлем лежал у забрызганных кровью ног Акитады. Шелковая белоснежная одежда Уэсуги покрылась малиновыми цветами.

Хитомаро, который упал на тело Уэсуги, медленно перевернулся на спину. Его левая рука была на груди, прижимая лезвие меча Уэсуги, выступающий из его ребер. Он морщился от боли. Пальцы его правой руки расслабились и отпустили свой окровавленный меч.

Подошел Тора и склонился над своим другом. Когда он выпрямился, на его лицо было больно смотреть. — Господин?

Ярко-красная, пенистая кровь между мечом и рукой Хитомаро. Такая рана в легкие была смертельной. Акитада упал на колени рядом с ним.

— Мой друг, — умолял он, положив руку на смертельный клинок. — Пожалуйста, прости меня.

Хитомаро посмотрел на него и покачал головой. — Нечего прощать… Я хотел смерти, — задыхаясь, сказал он одними губами. Затем, прилагая большие усилия, добавил:

— Извините о… — Он закашлялся раз, кровь стекала из уголка рта в бороду. — Слишком много… — Он слегка приподнялся, снова закашлялся, затем его вырвало малиновой кровью и упал замертво.

Акитада встал. Он оглядел комнату невидящим взглядом:

— Как это произошло? Почему Хитомаро напал на Уэсуги? В этом не было необходимости. Уэсуги сдался. Все кончено. Зачем?

Тора ответил:

— Господин, Уэсуги выхватил меч. Когда вы повернулись к нему спиной. Этот трусливый собирался уничтожить тебя. Хитомаро остановил его.

Подошел Каору с мрачным лицом и встал, глядя на два трупа. — Хитомаро умер смертью воина, — сказал он. — Ни один человек не может пожелать себе лучшей смерти.

Без единого слова, Акитада повернулся и вышел из зала. Выходя в галереи, он перешагнул через погибших воинов и распахнул широкие двери, в которые подул холодный воздух. Мокрый снег падая на землю. Был слышен отдаленный звон храмовых колоколов переносимый порывами ветра из далекого города.

Тело слегка ощутило холод. Лицо же горело от холода и, когда Акитада коснулся его, то обнаружил, что оно мокрое от слез. Устыдившись, он вытер влагу. Со двора ниже раздавались победные крики солдат Такесуке. Он наклонился вперед и посмотрел вниз. Семейный герб Сугавара светился на знаменах. В этот день он взял для императора неприступный замок, но потерял верного друга.

Глядя на свои руки, он увидел, что они окрашены кровью Хитомаро и многих других людей, которых он убил. Как он жить с кровью своего друга на руках? Хитомаро спасал его жизнь, а он тупо преградил ему путь, и стал причиной его смерти так же, как если бы сам держал меч Уэсуги. Он сжал кулаки, пока его ногти не врезались глубоко в ладони.

Для него этот снежный край всегда будет с оттенком крови. Он глубоко вздохнул и посмотрел в сторону северного павильона, нависающий над галереями, место смерти предыдущего хозяина Такаты и убийства его верного слуги Хидео. Это напомнило Акитаде, что ему предстоит сделать еще одно дело.

Сжавши плечи под порывами ледяного воздуха, он быстро пошел по коридорам. Горничная выглянула из открытой двери, увидела его покрытые кровью лицо и руки и убежала. Когда он достиг открытой галереи, то обнаружил, что ветер утих, а снег падал мягко и бесшумно. Дыма уже почти не было видно и Акитада понял, что пожар уже потушили.

Дверь в северный павильон была открыта, а внутри все выглядели по-прежнему. Он беспокоился, что Уэсуги мог приказать отсюда все убрать, но либо уважение, либо суеверие заставило его оставить комнату нетронутой.

Он подошел к окну над толстым ковриком, на котором умер старый господин. На окне висели свернутые жалюзи из бамбука, а рядом с татами был сундук, в котором, рядом с кроватью покойного, находились его письменные принадлежности, единый ключ к тому, что произошло в ту ночь.

Ступив на татами, он развязал свернутые бамбуковые жалюзи, боясь, что его догадка окажется неверной. Но тут с шелестом на пол выпал лист бумаги. Толстая бумага тутового дерева была покрыта паутиной иероглифов и скреплена багряной печатью.

Пробежав содержание, Акитада отметил подпись и печать, после чего скатал документ и положил его в рукав.

Глава 22 Хризантема и травы

Когда, поздно вечером, они вернулись в резиденцию губернатора, Акитада был без сил, Для поддержания порядка в Такате он оставил Каору и Такесуке. Долгая дорога назад рядом с перекинутым через коня телом Хитомаро заставила его обдумать свои действиях. Когда Такесуке поздравлял его с героической победой. Акитада хотел стереть восхищенный взгляд с его лица. По крайней мере, Тора, который потерял много крови, должен выздороветь. Акитада чувствовал себя глубоко виноватым, что из них четверых только он один вышел из боя невредимым.