Черная Скала - [44]

— Смотри, вот таким и должен быть совершенно здоровый лист. Больные листья покрыты пятнами и по виду напоминают пробку. Каждый день я прихожу сюда, чтобы их проверить. Ты уже пробовала наши грейпфруты?

— Да, сэр.

— Сладкие?

— Да, сэр.

— Такие сладкие, что сахар уже не нужен, правда? — улыбнулся он.

— Да, — подтвердила я.

Мистер Карр-Браун медленно ехал между деревьями, я, не отставая, следовала за ним. Мне все здесь нравилось: и широко раскинувшиеся поля, и деревья, выстроившиеся ровными аккуратными рядами. И тишина.

— Почему бы тебе не начать проверять с другой стороны? — предложил он, махнув рукой вперед.

Я послушалась, хотя не очень представляла себе, что искать. Проехав по краю поля, я остановилась и стала осматривать ветки и листья. Насколько я могла судить, на них не было ничего подозрительного. Мило ехал очень медленно, и я с благодарностью потрепала его по лоснящейся длинной шее.

Обратно мы ехали через лес. Было очень жарко и душно, неподвижный воздух был насыщен влагой. Я в основном держалась позади, но иногда, когда дорога позволяла, Мило догонял Сифера, и я скакала бок о бок с Джозефом Карр-Брауном.

— Ничего нет лучше, чем проехаться верхом по здешнему лесу, — сказал он. — Знаешь, Селия, Тринидад — удивительное место. Все, кто здесь живет, мечтает о том, чтобы уехать. Но стоит им уехать — в Англию, в Канаду или в Америку — они готовы полжизни отдать, лишь бы вернуться. Я наблюдал это множество раз. Ты сможешь сама убедиться в этом, когда уедешь в Англию, если ты еще не передумала. Не успеешь добраться до Лондона или куда там ты хочешь поехать, как Тринидад позовет тебя домой.

— Надеюсь все-таки когда-нибудь туда поехать, сэр.

— И я уверен, что поедешь. Обычно мы все-таки добиваемся того, чего хотим больше всего на свете.

В тот вечер в одном из домиков на окраине поселка устраивали праздник. Во дворе горело множество свечей — ночь была темной и безлунной. Сын Долли с семьей — молодой женой и ребенком — вернулись из Сангре-Гранде. На вечеринку собрались все жители поместья. Некоторые, кого я уже встречала, вполне дружелюбно со мной здоровались. Тетя Сула представляла меня как свою племянницу из Порт-оф-Спейн. Внезапно передо мной возникла Седар, прямая и напряженная, как столб, и угрюмо выдавила:

— Добрый вечер. — Шагнув вперед, она добавила: — У нас с тобой одинаковые имена.

— Нет, меня зовут Селия. А тебя — Седар.

Она вдруг изогнулась, как дерево под порывом ветра.

— Ты — дочка Сулы.

— Нет, Седар, я ее племянница.

Позднее я наблюдала, как она, завернувшись в простыню, изображает вампира и гоняется за детишками по всему двору. Когда они начали плакать, Долли хлопнула в ладоши и громко крикнула: «Сеееедааар!»

Принесли огромный казан тушеного мяса — кто-то сказал, что это агути. Я никогда раньше не ела агути, но мясо было нежным и мне понравилось. Было там и черепаховое мясо под соусом карри, по вкусу напоминавшее говядину с карри. Тетя Сула сказала, что черепах, наверно, поймали на Гранд-Ривьер[26]. На столах стояли миски с рисом и бобами, на подносах громоздились плоды хлебного дерева и маслянистые колоказии[27]. После того как все поели, кто-то начал бить в барабан, а одна из женщин затянула песню. У нее был глубокий переливчатый голос, звучавший глухо, как из-под земли. Не уверена, что мне он понравился. Но потом музыка изменилась, люди стали хлопать в ладоши и петь песни, похожие на те, что я слышала в церкви.

Я никак не ожидала увидеть на празднике Джозефа Карр-Брауна. Он появился после ужина, в сопровождении Шэдоу, и принес бутылку вина из гибискуса, которую вручил сыну Долли, дружески похлопав его по плечу. Я услышала, как он сказал:

— Надо же обмыть новорожденного. — И потом со словами: — А это вам от миссис Карр-Браун, — передал еще какой-то пакет, в котором, как я узнала позже, было платьице для крестин.

От тети Сулы я узнала, что Джозеф Карр-Браун дал Долли взаймы небольшую сумму, чтобы ее сын смог поехать учиться в Сан-Фернандо[28].

— Благодаря этому мальчик смог стать инженером, сказала тетя. — Мистер Карр-Браун очень помогает людям. Сердце у него огромное и щедрое, как наш Тринидад.

Когда я собралась уезжать, тетя Сула попросила меня достать с верхней полки кухонного шкафа жестянку из-под молока. Она велела мне взять оттуда немного денег.

— Чтобы ты наверняка приехала еще раз, — сказала она.

На обратном пути Соломон поинтересовался, не везу ли я каких-нибудь гостинцев, и я уже собиралась показать ему роскошные авокадо, упакованные в коричневую бумагу, которые дала мне тетя Сула, когда вдруг, сразу за поворотом на Санта-Круз, мы на что-то наехали. Я никогда не слышала такого звука. Это было как бух-бух-бух.

— Черт, — выругался Соломон и остановился у обочины.

Выскочив из машины, мы бросились назад, к тому месту, где на дороге корчилась в луже крови собака. Это была сука, причем кормящая — темные соски набухли и отвисли.

Вокруг никого не было. Но неподалеку виднелись дома, и я подумала, что собака может принадлежать кому-нибудь из их обитателей. Где-то должны быть ее щенки.

— Быстро в машину, — распорядился Соломон.

— Что?