Чёрная радуга - [72]

Ладно. Хорошо!

— Сейчас расплачусь…

Садится в постели. Ох! На голове словно ведро какое одето. Что ОНИ такое пили вчера? Где ЕГО штаны? Так, сейчас… Ага, вот они, лежат на полу, у самой кровати.

— Ты тут чего по одежде моряка ходишь?

Она молчит. Наверное, стыдно. Конечно, топтать униформу нагского моряка. Еще бы не было стыдно!

— Так, это за прекрасную ночь! — протягивает ей купюру. Улыбается. Хочет подчеркнуть широту своей души. Вот так берет и отваливает ей кучу денег за то, чего и сам не помнит толком. ОН этот… как его? Бескорыстный человек. Нет! Великодушный…

— Это лишь за первый раз, — вдруг говорит она.

Вон как повернулось!

— А что, было несколько раз?

— Два раза было по обычной таксе, — отвечает девушка. — Потом был один раз в такси…

Ух ты! А ОН просто зверь!

Протягивает ей еще одну купюру. Она кивает, но не останавливается:

— Еще один раз мы делали это в лифте…

Ой! Что же ОН такое вчера выпил?

— Ну, на еще!

— Потом…

— Стоп! Разве я был способен на такое?

Она кивает. Слушать ее очень приятно, даже, несмотря на то, что ОН расстается со своими кровными. Ну, давай, удиви еще чем-нибудь!

— Потом мы… — она вдруг наклоняется к ЕГО уху и шепчет кое-что.

Если бы у НЕГО не было такого сильного похмелья, ОН бы точно покраснел. Стал бы точно свекла. И ОН такое вчера сделал с ней? С этим цветком? С этой нежной девочкой?

ОН молча отдает ей еще купюру.

— А потом…

Она снова шепчет ЕМУ на ухо очередное откровение. О, боги, вчера ОН реализовал все свои сокровенные фантазии! ОН полностью ощутил себя внеземным существом! Наверное, такое блаженство могут испытать лишь раматы! Да и то, они умерли бы тут же, от наслаждения. А ОН… ОН выжил. Потому что НИ ЧЕРТА НЕ ПОМНИТ!

Какой ужас!

ОН протягивает ей еще одну купюру.

— Спасибо! — улыбается она. — Ты хочешь есть? Что-нибудь приготовить?

ОН мотает головой.

— Нет! Я хочу спать!

Она кивает и говорит ласково:

— Ложись!

ОН ложится. Вот оно счастье! В лежачем положении ощущение счастья легче постигнуть. Вот сейчас ОН и будет его постигать…

* * *

Следом за Ренгаренком было нечто неописуемое… Возможно, это был земной рай, возможно, это была Фарафангана!

Яркое солнце, ослепительно белый песок, бирюзовое море… На пляже два лежака и ОНИ вдвоем. Больше никого. Рядом низкий столик, плетенный из ротанга. На нем фрукты, ее легкий платок и ведерко с шампанским. У нее были закрыты глаза. Она держала одну руку на шляпке, словно придерживая ее от ветра. ОН видел у нее под мышкой прилипшие песчинки белого песка. Хотелось смахнуть их, прикоснуться к ее руке, коже… Но это было как сон! Не было никаких сил двигаться, хотелось лишь смотреть и смотреть на эти песчинки, на изгиб руки, на ее шею и пряди волос, выбивающиеся из-под фланелевой шляпки, на губы, которые ОН видел и которых также сильно хотел коснуться. В воздухе словно бы была растоплена нега. Все пространство на пляже, на этом острове — или что это такое? — было затоплено солнцем, оно было осязаемо, как воск, прозрачный, густой, бесконечно счастливый. ОН чувствовал себя каким-нибудь насекомым, навеки помещенным в каплю янтаря, отчего ставшим бессмертным и прекрасным.

ОН не мог пошевелиться. Смотрел на нее и даже не думал ни о чем.

С моря долетал легкий бриз. Шипел прибой, пробегающий справа налево ненасытной волной. Недалеко среди пальм пели какие-то птицы.

Она неожиданно опустила руку, взяла со столика бокал с шампанским и поднесла к губам. ОН не видел ее лица. Видел лишь, как стекло касается ее высохших губ, как влага смачивает их и капля выбивается из уголка рта. Бежит к подбородку, а ее губы растягиваются в улыбке, и она смахивает эту каплю пальцами. Затем ставит бокал на столик, на то же самое место, чтобы восстановить прежнюю гармонию, и тут… она приподнимает поля шляпки и смотрит на НЕГО.

И ОН понимает, что рушится мир, что ОН попал в чью-то бесконечную фантазию. Лишь сейчас ОН осознает в полной мере, каким же счастливым и спокойным ОН был мгновение назад, как же ОН любил жизнь. ОН любил жизнь, потому что в ней была она, ОН любил жизнь, поскольку в ней был смысл. И она была ЕГО смыслом. Но с НИМ сыграли злую шутку. Это не ЕГО жизнь, не ЕГО мечта, не ЕГО вчера и не ЕГО возможное завтра.

ОН вдруг зло усмехается и говорит:

— Га-тор, тебе меня не удержать!

* * *

Командир отряда из Таш-Кале очнулся лежащим на земляном полу. Было на удивление тепло, и под спиной он чувствовал мягкую траву. В воздухе витал странный запах, которого изгнанник никогда раньше не ощущал.

Открыл глаза. Вокруг его тела клубился дым. Он попытался различить что-либо вокруг себя, но в первое время это было практически невозможно. Га-тор подумал, что он один и попытался встать, но тут же его остановил голос. Знакомый голос. Голос, звучащий в его голове.

— Не двигайся, изгнанник! Душа еще не окончательно вернулась в свой дом.

И тут вдруг он вспомнил весь вчерашний кошмар. Нападение белых зверей, грохот битвы на болотах Дакмура, прыгающих тварей, туман, страх, черные силуэты, кладбище, морок…

В тот же миг он вновь почувствовал легкость своей души, готовой в любой миг покинуть тело. И она уже поднималась все выше и выше, Га-тор видел свое тело, лежащее на земляном полу, видел девять фигур, сидящих вокруг его тела и воскуряющих тонкие длинные трубки, из которых змеился плотный дым, обволакивающий тело всадника. Он поднялся выше и увидел небольшое помещение, единственным источником света в котором были факелы, расположенные по периметру, и огоньки в трубках незнакомцев. Вырвавшись из дома, он увидел дневной свет. Было яркое солнечное утро. Весна вступала в свои права. Рядом с домом он увидел простые палки и рогатины, глубоко воткнутые в землю и украшеные странными красными лентами. Поднялся выше и увидел поезд. Состав стоял на железнодорожных рельсах, которые проходили прямо через кладбище. Га-тор присмотрелся и увидел сидящих на мешках с углем арвингов, Да-гура, мерящего шагами длину состава, двух арвингов вместе с Ир-ханом, бросающих лопатами землю на чью-то могилу, а рядом — мальчика с шелковыми волосами.