Чёрная радуга - [54]

Мальчики сразу же подошли к скафу и поднесли фонарь к лицу покойника. Оно было спокойным и белым, как мел. Казалось, что оно очень твердое, словно вырезано из мрамора. И, наверное, очень холодное.

Вадим замер рядом с телом. Здесь словно бы все запахи обесцветились. Или это эффект после смачного букета зелени на входе в комнату, или смерть нейтрализует все запахи мира, умерщвляя и их природу тоже. Вадим был ошеломлен. Он никогда не ощущал такой пустоты, такой скудности воздуха. Казалось, что воздух вокруг тебя пустой, в него забыли добавить какие-то жизненно необходимые составляющие, без которых не происходило насыщение организма кислородом. И оттого чувство, словно бы вдыхаешь воздух с самой мертвой луны, становилось еще отчетливее, еще сильнее.

У Вадима началась легкая паника. Ему казалось, что он начинает задыхаться. Скудный воздух проходил через его легкие, так и не насыщая организм. Он стал судорожно вдыхать воздух, что заметил и Клаус.

— Эй! — прошептал тот. — Ты чего?

— Воздух… странный…

— Успокойся! Успокойся, дружочек!

Клаус быстро прошел мимо тела на скафе, растворил окно на распашку и тихонько позвал друга. Когда Вадим подошел, Клаус сказал:

— Наклонись сюда и дыши! Ладно?

Вадим кивнул, не в силах сказать ни слова.

— Дыши! Там сад, там хороший воздух! — успокаивающе бубнил Клаус.

Вадим перевесился через подоконник и несколько раз глубоко вдохнул. Здесь пахло ирисами, смородиновым листом, растущим деревом, смолой, мокрой трухой, какими-то ягодами и листвой деревьев. Такой букет несколько успокоил Вадима. Сердце сбавило бег. Вскоре спазмы прошли.

— Ну, как ты? — прошептал Клаус.

— Нормально! — ответил Вадим, смахивая капли пота со лба. — Теперь уже все нормально!

Они осторожно вернулись к скафу. Теперь уже Клаус больше следил за своим другом, нежели разглядывал холодное лицо покойника. Но на этот раз Вадим чувствовал себя уже более уверенно. Он выдержал небольшую паузу у скафа, и отошел в угол, где мальчики решили расположиться.

Первым делом они зажгли несколько свечей и поставили вокруг себя, чтобы пространство большей части комнаты заливал свет.

— Но ведь морок не любит света! — заметил Вадим. — Он может не придти.

— Да, ты прав, — кивнул Клаус. — Нам придется накрыть горящие свечи какими-нибудь колпаками. Мы не может оставить их не зажженными. Вряд ли у нас будет время разжигать спички, если придет морок.

Они так и сделали. Накрыли свечи какими-то жестяными клапанами, найденными в подсобке.

— Это от дядиной машины, — пояснил Клаус.

— Главное, чтобы не загорелось ничего, — кивнул Вадим. — Они ведь полностью железные?

— Да.

Теперь комната стала поистине фантастическим помещением: от причудливых машинных клапанов, стоящий на полу, исходил мерцающий свет, словно зловещая подсветка. Теперь комната походила на зал для мистических обрядов. И теперь, при таком освещении Вадим по-настоящему поверил в возможность появления здесь настоящего морока. Взглянув на возвышающийся над полом скаф, он вдруг представил, как тело дяди оживает, начинает медленно подниматься и садится, выпучив пустые глаза на мальчишек.

— Слушай, а как появляется морок? — спросил Клаус. — Тебе Даима не рассказывала? Она ведь многое знает.

— Он выходит прямо из мрака, говорила она, — ответил Вадим. — Еще она говорила, что он вовсе не обязательно появится рядом с телом покойника. Нити зла, что он собирает перед уходом, могут находиться по всему миру. А ведь он у тебя был во многих местах, так?

— Да, — согласился Клаус. — И в Айсо, и на Южном Фоке, и даже в Туманной гавани. Вот они там, сейчас, наверное, шарахаются от его морока!

— Может быть! — кивнул Вадим. — Еще мамаша Даима говорила, что душа умершего делится на две части — светлую и темную. Темная в обличие морока собирает зерна зла, а светлая в обличие духа в течение семи дней может выполнить семь желаний…

— Это уже сказки фокшей! — фыркнул Клаус. — Что еще за исполнение желаний?! Вот про мороков все знают, их многие видели, и многие от них пострадали. Не забывай, у меня как-никак отец — полицейский. Он частенько сталкивался за время своей службы с такими случаями. Правда, он мало мне рассказывал. Говорил лишь, держись от них подальше, сынок! Даже у нас в Барндоме были случаи, когда мороки нападали на людей. Хотя, если верить его словам, никто не погиб, а более других пострадала лишь старуха Кнаппеналь, которая тронулась рассудком при встрече с мороком своего сына, погибшего на войне.

— Эта та самая, что живет на восточной окраине?

— Да, та самая. Она все время что-либо вяжет или шьет. Без конца. Говорят, что она шьет одну военную форму за другой. Вроде как для сына. Наш рифмоплет Сельвгод даже из этого сумел получить выгоду. Он продал целую машину обмундирования от старухи Кнаппеналь вятичам.

— Да уж! Он еще тот воротила!

— Так что, в мороков нельзя не верить. А вот в светлую часть души… Очень сомневаюсь! Никто ничего подобного не рассказывал.

Вадим пожал плечами.

— Это говорит мамаша Даима. Надо думать, она знает, что говорит. По крайней мере, верит в это. Хотя, с другой стороны, это уже ее проблемы, верно?

Клаус кивнул.