Чёрная радуга - [50]

Учителя говорят: «Умрет человек и душа его либо взлетит по лестнице вверх, либо падет вниз, смотря, как жил этот человек в мире живых». Но Вадиму с каждым днем, с каждым годом, прожитым в этом мире, казалось, что все эти сказки придуманы лишь для того, чтобы люди не переубивали друг друга за деньги. И-то ведь не спасает, лишь сдерживает. В той же харчевне «Лунный свет», где два верхних этажа отведены для постояльцев, нередко случаются убийства и грабежи. Ведь всякие проходимцы держат путь через Барндом. Есть и те, кто везет деньги, и те, кому эти деньги позарез нужны. А духи?! Вадим никогда не видел их. Разве что в газовых фонарях, освещающих их дом по вечерам. Мама говорит, что они так ярко горят именно потому, что в них есть духи. Но ведь и это может быть простой сказкой.

Отец никогда не заговаривал с сыном про духов Сианука. Правда, Вадим никогда и не спрашивал. Отец был молчалив, суров и оттаивал сердцем лишь в те моменты, когда, либо смотрел на жену, либо учил Вадима кататься на лошади. Только в эти моменты он едва заметно улыбался, и глаза его становились мягкими и печальными. Вадим всегда думал о том, что же так тяготит отца. Но не смел заговорить с ним об этом. Он лишь мечтал, как можно чаще видеть улыбку на его строгом лице. Скорее всего, отец многое знал про духов. Вадиму отчего-то так казалось. И он ждал момента, когда сможет спросить об этом. Когда подрастет настолько, что сможет это спросить и получит ответ.

Клаус тем временем продемонстрировал другу скромный запас еды, которая должна была скрасить их томительное ночное ожидание.

— Самое главное, чего я так и не смог найти, это кофе, — сокрушался мальчик. — Оно нам позарез необходимо, иначе мы уснем там уже через час. Сможешь достать?

— Можно постараться, — кивнул Вадим. — А тебя отец не хватится? Думаю, наша затея ему не понравится.

— Конечно, не понравится, — усмехнулся Клаус, — но что делать?! Я должен встретиться с дядей!

Вадим задумчиво кивнул. Хотя и ночное бдение в пустом доме, и вероятность встречи с мороком, и побег из дома, — все это казалось ему слишком рискованным. Что надеялся получить от этой встречи его друг? Зачем ему было так необходимо увидеть порождение мрака? К тому же, хотя мамаша Даима и соглашалась, что мороки опасны лишь в период муста, но кто его знает, когда такой период наступает.

Что стало защитой от мороков? Фонари, которые давали какой-никакой свет. Мороки боятся света. Мальчишки надеялись, что свет фонарей мог запросто отпугнуть морока от своей потенциальной добычи. Что еще? Оружие. Клаус раздобыл длинный кухонный нож. Неизвестно, насколько он может стать эффективным оружием против существа, сотканного из призрачной материи, однако уверенности эта штука вселяла. Вадим захотел было тоже взять такой, но в последний момент передумал — уж слишком невероятным показалось ему бросаться на морока с ножом в руке. «Обойдусь фонарями, — подумал он. — Что в силах победить тьму, как не свет?!»

Вадиму повезло: отец с матерью уже были у себя в комнате. Мальчик спокойно взял на кухне немного кофе, сыра и копченого мяса. Первый шаг к победе страха — полный желудок. Вадим еще раз внимательно оглядел набор кухонных ножей, однако во второй раз отказался от своей затеи. Он лишь прихватил целых два коробка спичек и зачем-то несколько восковых свечей. Когда он вернулся в комнату, Клауса уже не было. На столе записка: «Смотри — не усни! И не закрывай окно!»

Вадим ждал друга до полуночи, но тот так и не появился. Только в половине первого ночи он погасил свет и лег в кровать. На всякий случай Вадим лег одетым, чтобы друг не застал его врасплох. Некоторое время он еще смотрел на раскачивающиеся ветви дуба, но вскоре стал ловить себя на том, что его глаза закрыты. Пару раз мальчик поднимался с постели и принимался ходить взад-вперед по комнате. Затем он уселся за стол и стал наблюдать за домом Рианки, что располагался напротив, через дорогу.

Там жила семья Мурата — выходцев из империи. Хотя полноценной семьей ее было сложно назвать. Отец Рианки был коммивояжером, мотался по всему Энгану, продавая всякую дребедень. Он наезжал раз в два месяца, а иной раз задерживался и на более длительный срок. Приезжал он в такие моменты, когда в карманах звенели монеты. Судя по тому, что появлялся он не часто, этот радостный звон был не частой для него музыкой. У матери Рианки были больные ноги, и она целыми днями не выходила из дома. Лишь изредка ее можно было увидеть, сидящей перед домом в кресле качалке с неизменным стилем в руке. Дело в том, что она подрабатывала переписчицей. У женщины был красивый подчерк, и многие горожане прибегали к ее услугам, когда нужно было написать письмо, скопировать документ или просто заполнить налоговые декларации. Тот же офицер Зигмунд по прозвищу Грохотун заказывал женщине переписать целую книгу о правилах ведения боя в условиях пустыни. А мэр Барндома Рок Сельвгод, который забавлялся тем, что сочинял помпезные стихи, то и дело давал свои перемаранные черновики для того, чтобы каллиграфистка подарила его стихам хотя бы внешнюю красоту. В жилах женщины текла каннская кровь, так что увлечение каллиграфией не было чем-то удивительным: у имперцев очень высоко ценились люди, умеющие красиво писать.