Чёрная радуга - [49]

— Ну, как ты? — спросил Вадим у друга.

— Черт, мои яблоки! — сплюнул он кровавый сгусток слюны в пыль дороги.

Теперь уже вперед выступил Вадим. Он был куда выше и сильнее своего друга-задиры. Первым против него вышел парень с длинными культями, который ковырял в зубах короткой палочкой. Он был еще выше Вадима. А против длинных рук хулигана и вовсе невозможно было что-то противопоставить в рукопашной драке. Оставалось понадеяться на эффект неожиданности. Что ему еще оставалось? Вадим ударил быстро, первым, попал в бровь и сразу же ее рассек. Кровь залила глаза длиннорукого, и тот в первое время походил на слепого боксера, пытающегося поймать бабочку. Правда, аналогичный эффект уже не мог помочь с остальными. И когда Клаус выступил вперед, понося фокшей и их страну на чем свет стоит, началась неравная драка.

* * *

После драки в Армагане родители Вадима запретили тому выходить из дома. И хотя Клаус как ни в чем ни бывало заявился к другу уже через пару часов, мать с отцом посадили сына под домашний арест. Никакие мольбы и обещания мальчишек не возымели должного эффекта.

Чуть позже, когда уже стемнело, в окошко Вадима постучали. Если принять во внимание, что его комната находилась на втором этаже, то стучать мог только хулиган Клаус. Вадим отложил в сторону тетрадь с домашними заданиями — видимо, сегодня не судьба поучиться. Подошел к окну и увидел друга, который забрался на дуб, росший у самой стены дома. Клаус деловито уселся на толстую кривую ветку и держал в руках какой-то мешок. Вадим осторожно приоткрыл окно и прошептал:

— Залазь!

Клаус кивнул и неуклюже перебрался с ветки на подоконник, после чего перекинул ногу и грузно приземлился на пол.

— Тише ты! Они могут услышать.

— Фух! — отдышался ночной гость и уронил на пол свой мешок.

— Ты чего? — изумленно спросил Вадим. — Что случилось-то? — потом перевел взгляд на мешок, который Клаус бросил на пол. — И что это ты с собой принес?

— Так, — поднял руки друг. — Давай обо всем по порядку!

— Давай! — согласился Вадим и сел на кровать.

Клаус присел на стул, с сомнением пробежался по последним записям в тетради и мотнул головой:

— Тут ошибка!

— Брось, Клаус! О чем ты?

— Поправь потом!

— Говори уже! Забудь ты про учебу! — Вадим сорвался с места, закрыл тетрадь, взял ее с собой и спрятал под подушку. Снова сел на свое место в ожидании рассказа.

— Ну, так вот, — начал Клаус, — сегодня умер мой дядя.

У Вадима даже дыхание перехватило.

— Как? Когда?

— Сегодня, — терпеливо повторил Клаус.

— Мы же с тобой только недавно…

— Это происходит быстро. Прихожу домой, а мне и говорят — все!

— И что теперь?

— Сегодня будем ждать морока, — решительно сказал Клаус.

— Сдурел совсем?! — покачал головой Вадим. — Это же мертвяк! В штаны наложишь!

Клаус молча посмотрел на друга. В его глазах читалась такая решимость, что Вадим решил не продолжать — все равно толку бы не было. А Клаус тем временем поднялся со стула и сказал:

— Идешь или нет?

В груди у Вадима похолодело. Он разом вспомнил разговор с мамашей Даимой, ее рассказы про мороков и предостережение для Клауса. Как она помрачнела тогда! Нет, нужно держаться вместе!

— Ну, так как? — повторил вопрос Клаус.

— Да, да! Я с тобой! — кивнул Вадим.

Клаус улыбнулся и снова присел на стул.

— Мой дядя постоянно жил в домике для гостей, который сейчас пустует, — продолжил он, — и нам нужно сегодня там непременно заночевать.

— Но, Клаус!… Заночевать? Нас хватятся!

— Не, мы выйдем поздно, очень поздно…

— Ты уверен, что хочешь увидеть его? — вдруг спросил Вадим. — А вдруг у него муст? И тебе придется его убить…

Клаус замолчал. Он некоторое время сидел и пялился на свои руки, скрещенные у колен. Затем поднял голову, посмотрел на друга и решительно ответил:

— Я очень хочу его увидеть. Хотя бы напоследок… А если муст. Там видно будет.

Глупости какие! Вадим покачал головой. Что же делать? Отговаривать? Запугивать? Наплести что-нибудь про пророчества мамаши Даимы? Вадим уже было открыл рот, но остановился. «Нет, так делать нельзя! Он все равно пойдет, а я лишь запугаю его».

— Я взял масляную лампу, веревку, карту пиратского гимана, чтобы нам не было скучно…

— А веревку-то зачем? — не понял Вадим.

Клаус пожал плечами:

— А шут ее знает! Веревка — это такая штука, которая всегда пригождается. Вот думаешь, зачем ее брать, а потом когда понадобится, ее — хвать! — и нету.

— Да! — согласился Вадим. — Бывает такое!

Он некоторое время посидел молча, выслушивая своего друга. Тот был возбужден, его чуть ли не как в лихорадке трясло в ожидании страшной и странной встречи с умершим дядей.

«Семь дней, — думал Вадим, — семь дней этот морок будет блуждать по земле. Семь дней для того, чтобы переделать все свои дела в мире живых. Семь дней на то, чтобы собрать все нити зла, что оставил в этом мире, и сплести их в клубок, который забросишь за спину и потащишь к жуткому Козме. И не факт, далеко не факт, что это удастся».

Сейчас, поздним вечером, все эти образы казались куда более жуткими и реалистичными, нежели днем. И Козме не был кем-то мифическим, живущим в нереальном мире легенд и вымыслов, и вечно голодные керры казались куда более реальными созданиями, которых можно встретить в любом уголке мира в такую-то темень. Возможно, стаи керров сейчас обходят поселок Барндом где-нибудь по окраинам, следуя тропинкой, проложенной Вадимом и Клаусом вдоль оградки яблоневого сада офицера в отставке Зигмунда по прозвищу Грохотун. Хотя, так говорят лишь фокши. Это у них существуют легенды про керров, Козме и извечные весы. Мама же рассказывала ему про остров Сибо, куда отлетают души всех умерших. Такие легенды проросли в Пустоши под влиянием каннагарской империи. А вон вятичи, что охраняют восточные рубежи Энгана от своих же собратьев из Братских княжеств, вообще верят в единственно правильную смерть, способную подарить рай — смерть в битве. И вообще они не верят ни в какие воскрешения, и ни в какие духовные лестницы, про которые толкуют в школе.