Чёрная радуга - [35]

— В нас стреляют? — удивился Но-вар.

С костяным стуком и жутким хрустом что-то билось в стены вагонов. Здесь удар, там удар! Казалось, неприятель принялся обстреливать поезд черепами своих жертв. Возможно, сам дух Дакмура поднялся во весь свой рост и принялся барабанить огромными костями по своему новому инструменту.

— Что это такое? — не понял Га-тор. — Чем они в нас стреляют?

Из самого сердца Хангеларской пущи вырвался рык властелина, прокатился по бескрайним лесам, миновал сопки и гибельные болота. Затряслась земля под ногами. Во втором вагоне от этого грохота и рыка проснулся пьяный житель Вегнаха. Он открыл глаза и увидел стоящих вокруг себя молчаливых воинов Серскильта. Все они держали в руках мерцающие во тьме клинки. Сияние освещало их суровые решительные лица. Все они ждали.

Мужчина с трудом поднялся на ноги и спросил у арвингов:

— А куда мы едем?

Никто не отвечал. Голубоватые черви копошились на клинках, освященных в Хельской роще. Почуяв чужака, они слегка качнулись в его сторону, словно дюжина танцующих змей. Со всех сторон доносились странные удары, словно кто-то разделывал тушу огромной свиньи.

— А вы кто такие, ребята? — не унимался мужчина. — Я что, умер?

— Папа! Папа! — Саша сбросил с себя оцепенение и подбежал к отцу. — Мы едем на север.

— Куда? — не понял тот.

— На север! Нас спасают…

— Кто?

— Бессмертные.

— Ормы? Так это ормы?

— Да, папа, — по щекам мальчика потекли слезы. — Только им нравится, когда их называют не ормами, а арвингами.

— Какая разница?! — засмеялся мужчина. — Бессмертие есть Бессмертие, как его ни назови!

— Арвинги нас спасут!

— Не думаю, мой мальчик! Не думаю! — покачал головой мужчина.

Между тем арвинги даже не обратили внимания на проснувшегося пропойца. Их интересовало другое — что за звуки доносятся снаружи. Вот, что-то треснуло прямо за стеной, заставив скрипнуть дерево. И снова далекие удары костей или костяных ядер. Они попадают в другие вагоны, но пока не наносят серьезных повреждений.

— Что за чертовщина! — выругался мужчина, схватившись рукой за лоб. — И так голова раскалывается!

Он протиснулся к восточной стороне вагона, где у окошка дежурили двое бомбардеров Ир-хана. Взглянув на болота, мужчина вздрогнул: мертвенный пейзаж, заливаемый мерцающими красками луны, находился в движении. Белые пятна снега двигались в разные стороны, они словно ожили. Невозможно было различить, что это такое — живые твари или обрывки тумана.

— Отойдите от окошка! — сказал кто-то.

Неожиданно ночное светило скрылось за облаками, и над Дакмуром воцарилась тьма. Что-то огромное, словно сама ночь, надвинулось разом на поезд, летящий на север. Сумрачное дыхание неизвестного врага почувствовали все, находившиеся в вагоне. Арвинги вздрогнули, проснувшийся мужчина остолбенел, не в силах сойти с места, а мальчик рванулся в угол вагона, уперся во что-то мягкое, обхватил его руками, прижался к нему и только тут услышал шепот Хромыля:

— Сейчас все и начнется! Жаль, что мы не взяли тот вагон с рунами. Он бы нас непременно спас…

* * *

Отец Саши стоит перед небольшим окошком и наблюдает, как над болотами снова разливается лунный свет, однако, противясь законам природы, мгла не рассеивается. Это странно. И тут мужчина понимает, как такое может быть. Перед ним стоит огромная гора, которая машет своими конечностями, сотканными из тьмы. Это великан, это дух Дакмура — лезут в голову пугающие, леденящие кровь догадки. И темная гора хватает с земли охапку тумана или снега и с громким ревом швыряет ее в поезд.

Может быть, мужчине все это просто кажется. Возможно, он еще спит. Это обычный кошмар, который может каждому присниться после бутылки сивухи. Сейчас он пойдет, снова ляжет на свое пригретое местечко и закроет глаза. Совсем немного подождать и шум вокруг раствориться в спасительном сне, голову наполнит ватный, расслабляющий туман. А затем его вдруг кто-то начнет трясти за рукав и окажется, что уже утро, что новый день пришел в Дакмур, несмотря на всю силу ночи в этих краях. Звезда Милепаль снова победила тьму, и вышла на свой ежедневный обход небосклона.

Для этого нужно сделать первый шаг. Первый шаг к месту, где он ляжет и уснет. Но ноги не слушаются, все тело отказывается подчиняться. Почему? Потому что он весь сконцентрировался, сжался, стал сгустков внимания, который следит за перемещением белой точки. Это снег или туман? Или это птица, большая белая птица, сорванная с болота, словно звездный цветок, распускающийся лишь при свете луны.

Птица приближается. Стремительно. Она летит прямо на него, прямо на мужчину. Но он не в силах сойти с места. Тело не слушается команд. Даже глаза не могут закрыться, все продолжая смотреть на приближающуюся точку.

Она растет до тех пор, пока с ужасным треском не ударяется в деревянную раму окна вагона. Дерево не выдерживает удара — буквально лопается. Арвингов отбрасывает внутрь, кто-то падает на мужчину и увлекает его одеревеневшее тело назад.

Когда отец Саши с трудом открывает глаза, он теряет дар речи. В горле застревает крик. Лицо мужчины перекошено. Он смотрит на то, что сидит перед ним на четырех тонких скрюченных лапах. Он смотрит и узнает это создание. И оттого, что это существо ему знакомо, ему настолько жутко, что ни единая клеточка тела не в силах переместиться, изменить свое положение. Он все пытается прошептать, позвать… «Она узнает меня! Она узнает!» — крутится в голове. Тварь хищно скалится, увидев лежащего на полу вагона мужчину. Ее молочное тело светится во тьме не хуже, чем клинки арвингов. Плечи и шея залиты кровью. На боку кожа сорвана и мотается, словно приспущенное платье.