Чёрная радуга - [31]
— Ух! — вздохнул толстяк. — Вот так задачка!
— Неужели вам и самому не интересно узнать, что же здесь все-таки за язык, и о чем пытался нас предупредить автор текста?! — удивился ворхут, глядя на своего слугу.
— Хочется-хочется, — недовольно отозвался тот. — Только вот за сутки такую задачку не одолеть. Даже мне.
— Ладно, не буду торопить, — улыбнулся командир арвингов. — Итак, а вы, господин Хромыль, соберите все ценное, что хотели бы взять с собой… Если оно у вас еще осталось. И переходите во второй вагон. Там уже спит один ваш знакомый, папа Саши.
Старик грустно кивнул:
— Да уж! Ему тоже досталось. Да и мальчугану. Они тоже потеряли близкого им человека. А мне? Что мне? Все, что было у меня дорогого, я уже потерял. Осталась лишь моя никчемная жизнь, которую вы приказываете мне спасти.
— Мир велик, и он опутан невидимыми нитями судьбы, — тихо сказал Га-тор. — Все обитатели этого мира, словно пауки, ткут свою собственную нить жизни. И эти сотни и тысячи нитей переплетаются, образуя узор, образуя паутину, в центре которой бьется сердце этого мира. И хотите вы или нет, но ваша нить еще обязательно пересечется с нитью вашего сына. Не сегодня так завтра…
— Занятный взгляд! — улыбнулся Хромыль.
— Так считают плетельщики инталы в Пустоши, — пояснил ворхут. — Когда-то я воевал в тех краях. Думаю, инталы не сильно ошибаются, проповедуя такой взгляд на жизнь.
После этих слов командир арвингов вместе с Хромылем покинули вагон, оставив в нем ученого Ирремахена, которому предстояло перенести на бумагу все загадочные руны. Лишь Саша был заинтригован происходящим настолько, что не мог просто так оставить странную комнату сумасшедшего.
— Саша, пошли! — позвал Га-тор.
— Господин арвинг! Господин арвинг! — по всей видимости, мальчик хотел остаться в «доме» Хромыля. — Разрешите мне присутствовать при работе этого человека. Я только одним глазком посмотрю…
Ворхут улыбнулся и потрепал шелковые волосы Саши.
— Конечно! — сказал он. — Оставайся! — потом кивнул сопровождающему арвингу. — Присмотри за ним! Ответишь за его безопасность!
Бессмертный кивнул.
— Вы знаете сотню языков? — спросил мальчик. Он сидел на полу, за спиной ученого, и наблюдал, как тот тщательно переносит все эти диковинные закорючки на бумагу.
— Сотню не знаю, но сложно найти такой язык, который был бы мне незнаком, — гордо заметил толстяк Ян.
— Но ведь этот же не знаете, а ведь его написал всего лишь сын Хромыля, который нигде кроме как в Хегенскоффе и не бывал за свою короткую жизнь!
— Где он бывал, это уже не важно, — отмахнулся ученый. — Ты знаешь, голодранец, что арвинг, забирая себе тело человека, приобретает не только его оболочку, но и память, и даже грехи. Вместе с тем и оставляют нечто большее, чем просто тело.
— Да? И эти грехи нужно искупить? — удивился Саша.
— Хе! Как ты себе это представляешь? — Ян повернулся к мальчику. — Думаю, все арвинги изначально грешны.
— А это как?
— Бессмертие — это вовсе не дар, преподнесенный им ренсъелями. Это скорее проклятие, с которым нужно жить, жить каждый день, из века в век.
— Проклятие? — удивился мальчик.
— Конечно! Они помнят ужасы Междувековья, когда царствовала дюжина королей Элендига. Если бы не кровавые века Междувековья, то род арвингов был бы куда многочисленнее. Но войны и гонения сделали свое дело. Между тем бессмертным все же дано увидеть закат мира, ужасную его смерть. Скорее всего, нам с тобой это не грозит, а вот моему господину, к примеру, будет очень тяжело стараться удержать в руках рассыпающийся мир. То, что он лелеял несколько веков подряд, пойдет прахом, несмотря на все его старания…
— Почему вы так думаете?
— Что почему? Почему мир пойдет прахом? Потому что все всегда имеет свое начало и свой конец…
— И господин командир это увидит? — восхищенно произнес мальчик.
— Вполне возможно, что и не увидит, даже очень возможно, — прошептал толстяк и вновь принялся за работу. — Помяни мое слово!
После короткой паузы мальчик снова обратился к толстяку.
— Господин Ирремахен, а память самого арвинга остается человеку вместе с кожей?
— Черт, как же ты меня достал! Достается, достается! Только частично. Это словно чужие сны. Всплывают в самые неожиданные моменты, но с чего начинались и чем закончились, понять почти невозможно. Так, обрывки, полный хаос образов…
— Интересно, у кого бессмертные будут забирать кожу, если они воюют друг с другом? — задумчиво произнес мальчик.
Лингвист опустил лист бумаги и покачал головой. А ведь мальчишка дело говорил! Ну, были раньше нагские кампании или микриновые войны в пустынях Пустоши. Был враг, у которого без зазрения совести арвинги могли забирать тела. Что же теперь? Бывшие братья, а, по сути, и настоящие, воевали друг против друга. Одинаково древние арвинги делили тела. И сразив брата, бессмертный воин рвался в гущу схватки, спешил вперед до тех пор, пока не падал, пораженный ударом одного из своих высших родичей. И после он попадал в госпиталь, где под стражей содержались пленные арвинги противника, и он выбирал понравившегося себе и отнимал у того тело, оставляя свою окровавленную, обреченную на смерть оболочку. И только что здоровый арвинг попадал в новое тело и падал на пол, корчась от боли, не смея пошевелить раздробленными ногами, и его сознание обволакивал туман спасительного обморока. А между тем вековая память двух истинных братьев соединялась в одном носителе — по-прежнему бессмертном и как никогда жестоком.
Лучистые плети перемежающихся полей светящейся паутиной оплели воздух. Они вились узорами, сотканными из энергии портала. Мерцающий пузырь вздрагивал и покачивался, окутывая шлейфом бесшумных вспышек. Текучий, переменчивый свет, точно дождем омыл шар. Джульетта крепко зажмурилась. Но за веками плотно закрытых глаз, то и дело, вспыхивали искорки молний. Фосфоресцирующий шар зорба завращался, лопнул и рассыпался. Оболочка растворилась, словно клуб дыма, со сверхъестественной быстротой и бесшумностью. Оросив помещение ослепительным дождем. Воздух обдал холодом. Джульетта вздохнула и тотчас закашляла, открывая глаза и вглядываясь в не пойми чего. «Воняло гадостно.» Свет едва сочился через пробоину в низко нависающем потолке, затянутую хрупкой изморозью.
Новая сказочно-фантастическая повесть «Гинунгагап» входит в мини-цикл «Белая тень». Повесть писалась три месяца в полной тайне, о ней не знал никто. Ни разу даже не обмолвиться о готовящейся книге — пожалуй, это стало самой сложной частью работы:)В основу положена скандинавская мифология.
Существует мир, который покоится в хрустальной чаше, заполненной водой до краев. Этот мир зовется Старыми королевствами. Здесь вы встретитесь с химерами, оборотнями, ликатами и прочими существами, живущими бок о бок с людьми и богами. Есть в этих королевствах особое место, куда не попадут простые смертные, где существа отдыхают, живут или спасаются бегством – отель «Лисий хвост». Познакомьтесь с хозяйкой чудесного места и узнайте правдивые истории из первых уст.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пятый выпуск альманаха «Фантасофия» составлен на основе произведений малой и средней литературных форм – рассказов, повестей и новелл – писателей Республики Башкортостан, работающих в жанрах сказочной фантастики и магического реализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.