Черная ночь Назрани - [16]

Еще Юрия Алексеевича удивило то, что незадолго до ограбления процветающая студия переехала из помещения в центре города на окраину. Логичнее было бы наоборот. В выходной день капитан проехал по обоим адресам, не заходя внутрь, побродил по окрестностям. После чего мера его удивления возросла еще больше. Сейчас студия расположена на улице Нефтяников, на первом этаже хилого типового модуля, между зоомагазином и чебуречной. В двух шагах отсюда находите? не самый хороший в городе рынок. Прежнее помещение располагалось в центре, между универмагом и кинотеатром, недалеко от входа в парк. В таком заметном месте можно жить припеваючи без дополнительной рекламы.

Чутье подсказывало Захарину, что эти два дела — ограбление студии и самоубийство майора — можно объединить. Прежде чем встретиться с генеральным директором фирмы, в которую составной частью входил «Альянс», капитан решил проверить копошащиеся в его голове предположения. Для этого в пятницу, ближе к вечеру, он отправил в жилищный департамент факс с вопросом о стоимости аренды прежнего помещения студии, в центре города. Документ был подписан и. о. министра Цаголовым, которого через два дня по пути в город похитили.

А сегодня ночью на Захарина было совершено покушение — в окно его квартиры бросили самодельный фугас.

Это случилось, когда в городе орудовали боевики. Они действовали большими группами, каждая атаковала свой объект — тут и ОМОН, и ГУВД, и склады оружия, и здание погранотряда — одним словом, все, что связанно с силовиками. Естественно, под горячую руку могло попасть и то, что находилось рядом. В этом смысле дом Захарина, по всем статьям, расположен в безопасном квадрате. Значимых объектов поблизости нет, даже пути к ним проходят в стороне. Значит, брошенный фугас не мог быть случайностью, кто-то сделал это специально.

Во время взрыва в квартире находилась одна Жанна — жена Юрия Алексеевича. Сам Захарин еще до взрыва умчался в районный ОВД — ему позвонили, как только началось столкновение. Его жене поранило осколками плечо и руку.

Глава 10 ПЛОВ — ДЕЛО СЕРЬЕЗНОЕ

Александр Борисович попросил остановить машину, не доезжая до дома Аштрековых. Он еще не придумал, под каким предлогом войти туда. Вряд ли имеет смысл играть в открытую и говорить, что идет по следам убийц Бритаева. Выдавать себя за журналиста, скажем, военной газеты? Тоже неизвестно, во что выльется. Вдруг служивый из вневедомственной охраны, прикрепленный к прокуратуре, таких знает. Номер с Узоровым прошел, но в другой раз фокус с перевоплощением может и не удаться. Лучше говорить общие слова, да, следователь, помогаю воссоздать всю картину происходившего.

— Постараюсь вернуться побыстрей, — сказал Александр Борисович, выходя из машины.

Тавасиев тоже вышел.

— Особенно не спешите, подожду. Я, кстати, знакомую увидел. — Он кивнул в сторону, откуда они приехали. — Парикмахерша, у которой я стригусь. Пойду поболтаю.

— Желательно не про Аштрекова.

— Будьте спокойны.

Неказистый деревянный домик под шиферной крышей, маленький участок с яблонями, сливами и абрикосами. Железная ограда с облупившейся зеленой краской — нижняя часть сплошная, поверху натянута металлическая сетка. Через нее с улицы Александр Борисович увидел молодого здоровяка в адидасовских шароварах, в футболке и в молельной шапочке. Тот натирал морковку в эмалированный тазик.

— Скажите, пожалуйста, Мустафа Григорьевич здесь живет?

— Здесь. А что?

— Это вы?

— Я.

— Можно к вам на минуточку?

— Почему нельзя, дорогой? Разве мы в ссоре?

Пройдя на участок с несколькими грядками и обогнув домик с тыльной стороны, Турецкий уселся на обитую выцветшим линолеумом скамейку под навесом — сооружением немыслимой конструкции из дерева и ржавых листов железа. По всему было видно, что хозяйственная деятельность не занимает в жизни Аштрекова первое место.

— Мустафа Григорьевич, я прибыл в республиканскую прокуратуру, так сказать, с миссией помощи. Сами понимаете, после столь бурных событий своих людей не хватает.

— Вы из Ставрополя, что ли?

— Из Москвы.

— Быстро же вы прибыли, — хмыкнул Аштреков.

— Вообще-то я приехал по другим делам. Но раз уж случилась такая беда — нужно помочь.

— А что случилось?

— Разве вы не знаете, что произошло сегодня ночью?

— Откуда мне знать?! У нас вокруг ничего не происходило. Здесь все тихо-мирно. Говорят, в центре была какая-то заварушка. Но точно не знаю.

— Стрельбу-то слышали?

— Какую стрельбу? Почему слышал? Я как вечером лег спать, так утром проснулся. Никакой стрельбы не слышал. Когда я сплю, у меня над ухом из пушки палить можно — не услышу.

— Кто же вам про заварушку рассказал?

— Разные люди. Я утром в мечеть ходил, там слышал. Но подробностей никто не знает, — сказал он и с новой силой принялся натирать морковку, философски добавив: — Поживем — узнаем.

Пока они ведут позиционную борьбу, в которой Аштреков ничем не уступает следователю. Проверить утренний визит прихожанина в мечеть и содержание тамошних разговоров вряд ли возможно.

— От меня-то что хотели узнать?

Вот это уже похоже на нормальную реакцию. Сразу ведь должен был возмутиться.

— Мы всех сотрудников опрашиваем. Многие защищали здание прокуратуры. Многие не могли добраться, были на других объектах. Нужно составить общую картину происшедшего и найти виновных; Ведь редкая семья не пострадала.