Чёрная музыка, белая свобода - [76]

И хотя авангардный джаз не создал единого законченного художественного стиля, а, наоборот, привел к гегемонии индивидуальных стилей, тем не менее он создал новую эстетическую систему со своими «правилами игры», своей творческой дисциплиной, определенными ограничениями и даже сдерживающим началом (которого, пожалуй, не знает лишь одна ложь). Но нормативность нового джаза носила специфический характер — ограничением в ней была не мертвящая музыкальная догматика, набор эстетических предписаний, а совершено иной род дисциплины.

Так как основным элементом эстетической системы нового джаза оказался художественно и духовно преображенный внутренний мир личности импровизатора, то естественно, что внутри этой системы произошло смещение эстетических акцентов в сторону требований, предъявляемых к самой личности создателя музыки, тогда как внеличностные элементы этой системы свелись, по существу, к ряду вариативных джазовых сущностей, без наличия которых эстетическая система авангарда лишилась бы своей джазовости (импровизация, специфическое звукоизвлечение, личностная экспрессия, свинг и определенная ритмическая концепция). Энтони Брэкстон назвал это смещение эстетических акцентов «акцентом на смысловых компонентах музыки».

Но смыслом содержания музыки джазового авангарда явились запечатленные в импровизации особенности духовно-душевного мира музыканта, переведенная в эстетическую знаковость его «фундаментальная настроенность», а также та совокупная «художественная истина», которая возникает как музыкальная модель (структура) разноидейных музыкальных высказываний, скрепленных полифоническим (диалогическим) принципом художественного смыслостроения. «Мы делаем больший акцент на смысловых компонентах музыки, — говорит Брэкстон, — и меньший на артефактах— понятиях, выражающих нынешний академический преувеличенный акцент на гармонической структуре, аккордовых последовательностях, технических средствах, математике, эмпирических аспектах искусства»[85].

Таким образом, новая нормативность свободного джаза связана с господством индивидуального стиля в его эстетической системе. А это значит, что анализ самой этой системы (ее структуры) не сводим к инвентаризации ее элементов.

Норма в искусстве — явление, знаменующее устойчивую связь между выражением и содержанием. Степень нормативности определяется степенью предсказуемости возникновения определенного эстетического явления или формального приема, ставших нормой.

Художник может строить содержание или как набор нормативных символов, или как комбинацию символов (знаков), отклоняющихся от нормы, или как сочетание того и другого. В любом случае для любого музыкального произведения (еще не ставшего классическим, традиционным, полностью «освоенным») характерно наличие как нормы, так и отклонения от нее. Основной (если не единственный) эстетический смысл несут отклонения от нормы. Именно наличие таких отклонений в музыкальном тексте и делает его искусством.

Традиция и норма уменьшают число возможных художественных решений, влияя на ограничение выбора художественных средств, уменьшая художественный словарь импровизатора. Но, с другой стороны, традиция и норма способствуют стереотипизации элементов музыки, созданию в ней типовых «смыслоблоков» (являющихся ее семантическими единицами), что, собственно, и придает музыке коммуникативный характер, создавая язык, доступный слушательскому восприятию, и облегчая его.

Обычно неологизм (диссонанс) в музыке со временем усваивается и становится элементом определенного направления или стиля. Статистические особенности наличия или отсутствия определенных комбинаций таких типовых элементов в музыке, а также конструктивные принципы этих комбинаций (что и составляет музыкальный язык) являются первым опознавательным признаком стиля. Слушатель интуитивно относит музыкальное произведение к тому или иному стилю именно по этому признаку, т. е. по признаку особенностей музыкального языка. Следовательно, стиль — это обусловленная эстетической нормой определенная стадия музыкально-языкового развития. Стиль опирается на стереотипность и норму, которые реализуют себя и на уровне отбора структурных элементов, и на уровне запрета («музыкальное табу»), и на синтаксическом уровне (принцип порождения музыкального текста).

Музыкальный текст любого стиля или художественного направления, созданный на основе любого музыкального языка, представляет собой набор элементов, сочетающихся по определенным правилам. Мы выяснили, что в авангарде синтагматика преобладает над парадигматикой (см. гл. «Специфика структурного кода»), т. е. его развитию свойственны незначительная повторяемость и регулярность (отсутствие взаимозамещаемости элементов языка). Создание модели структуры новоджазовой пьесы позволило бы выделить в новом джазе наличие новых функциональных принципов, т. е. уяснить правила сочетаемости элементов его структуры (суть нормативности). Но в новом джазе нет общенаправлен-ческой стилистики. Преобладание индивидуального стиля, индивидуализация музыкального языка затрудняют такого рода анализ, поэтому наиболее плодотворным подходом к анализу новоджазового музыкального текста была бы попытка уяснения его структурной нормативности не на уровне отбора и сочетания структурных элементов, а на уровне эстетического запрета и синтаксическом уровне, определяющих принцип порождения эстетически значимой формы (хотя, по сути дела, любое «музыкальное табу» можно рассматривать как правило сочетания структурных элементов с обратным знаком, а о новоджазовом синтаксисе можно говорить лишь как о самых общих и наиболее типических принципах структурирования музыкального текста).