Черная метка - [94]

— Мне нужно знать, какой козел копался в моем чемодане, — повторил Марино, и его лицо побагровело. — Это злит меня больше, чем все, вместе взятое.

— Понимаю, — ответил Телли. — Может быть, вам следует пожаловаться в парижскую полицию. Но смею предположить, что, если она имеет к этому отношение, это делается ради вашего же блага. Например, если вы провезли с собой оружие.

Марино не ответил. Он занимался остатками жареных ребрышек.

— Ты не мог этого сделать, — не веря самой себе, сказала я.

— Если кто-то не знаком с нормами путешествий за границу, иногда случаются мелкие недоразумения, — добавил Телли. — Особенно с американскими полицейскими, которые привыкли всюду носить с собой оружие и, возможно, не понимают, что здесь это грозит им крупными неприятностями.

Марино по-прежнему хранил молчание.

— Подозреваю, что единственной причиной этого было нежелание причинить неудобство вам обоим, — улыбнулся Телли, стряхивая пепел с сигареты.

— Ну хорошо, хорошо, — проворчал Марино.

— Доктор Скарпетта, — обратился ко мне Телли, — вы знакомы с европейским институтом магистратов?

— Достаточно, чтобы радоваться его отсутствию в Виргинии.

— Магистрат назначается пожизненно. Судебно-медицинский эксперт назначается магистратом, и именно он решает, какие улики передаются криминалистам, и даже определяет причину смерти, — объяснил Телли.

— Как наш институт коронеров в самом худшем его виде, — сказала я. — Всякий раз, когда вмешивается политика и голоса избирателей…

— Власть, — перебил меня Телли. — Коррупция. Политика и расследование преступлений несовместимы, их нельзя объединять в одном лице.

— Но они объединяются, агент Телли. Постоянно. Может быть, даже здесь, в вашей организации, — предположила я.

— В Интерполе? — Он казался изумленным. — Интерпол не заинтересован в противозаконных действиях, и я говорю это совершенно искренне. Мы не приписываем себе никаких заслуг. Мы избегаем гласности, нам не нужны автомобили, оружие и форменная одежда, мы не боремся за юрисдикцию. У нас необычайно маленький бюджет, если учитывать то, чем мы занимаемся. Для большинства людей мы просто не существуем.

— Вы несете эту чушь, как будто один из них, — заявил Марино. — Вы сбили меня с толку. То относитесь к Бюро по контролю за торговлей оружием, то вдруг секретный агент.

Телли вопросительно поднял бровь и затянулся.

— Секретный агент? — спросил он.

— Как вы вообще сюда попали? — не сдавался Марино.

— Мой отец француз, мать американка. Детство по большей части провел в Париже, потом семья переехала в Лос-Анджелес.

— А потом что?

— Юридическая школа. Профессия юриста меня не устраивала, поэтому оказался в БАТ.

— Как долго служили? — продолжал допрос Марино.

— Около пяти лет.

— Да? И сколько же из них провели здесь? — С каждым вопросом Марино становился все воинственнее.

— Два года.

— Вот лафа. Три года на улицах, а потом вдруг пьете вино и ошиваетесь в большом хрустальном замке со всеми этими шишками.

— Мне исключительно повезло. — За вежливостью Телли скрывалась язвительность. — Вы абсолютно правы. Наверное, мне помогло знание четырех языков и богатый опыт путешествий. Кроме того, я изучал в Гарварде компьютеры и политологию.

— Я пошел в сортир. — Марино внезапно встал.

— Гарвард достал его окончательно, — сказала я Телли, когда Марино отошел.

— Я не хотел его обидеть, — попытался оправдаться он.

— А мне кажется, хотели.

— О, вы так быстро составили обо мне плохое мнение.

— Обычно он не такой, — продолжала я. — В управлении полиции назначили нового заместителя начальника, который вначале перевел его из детективов в патрульные, потом отстранил от службы и попытался всячески уничтожить.

— Как его зовут? — спросил Телли.

— Это не он, а она. Из опыта знаю, что женщины иногда хуже, чем мужчины. Они более ранимы, а потому острее ощущают угрозу — реальную или мнимую. Женщины склонны губить друг друга, вместо того чтобы помогать.

— Вы не похожи на такой тип женщины. — Он изучающе посмотрел на меня.

— Вредительство отнимает слишком много времени.

Телли не знал, как меня понимать.

— Я прямой человек, агент Телли, потому что мне нечего скрывать. Прежде всего меня интересует дело. Я или дерусь всерьез, или не дерусь вовсе. Если приходится кому-либо противостоять, я думаю о конечном результате и не проявляю жестокости, потому что не люблю, когда люди страдают. В отличие от Дианы Брей. Она медленно уничтожает человека и с наслаждением наблюдает за его агонией.

— Диана Брей. Ну-ну! — воскликнул Телли. — Отрава в облегающей юбке.

— Вы с ней знакомы? — удивленно спросила я.

— Значит, она наконец покинула столичный округ, чтобы разрушить очередное управление полиции. Перед тем как получить назначение в Интерпол, я какое-то время работал в столичной штаб-квартире. Она всегда старалась согласовать действия своих полицейских с остальными правоохранительными органами — ФБР, Секретной службой, нами и прочими. Я не против того, чтобы люди работали согласованно, но у нее была другая цель. Диана Брей просто хотела подружиться с сильными мира сего, и будь я проклят, если она в этом не преуспела.

— Не хочу тратить время на разговоры о ней. Я и без того израсходовала слишком много энергии из-за нее.