Черная метка - [18]

— Мы в моем доме, — сказала я ей. — Почему бы тебе не дать ноге отдохнуть?

— Единственный способ привыкнуть к таким вещам — не снимать их никогда, — ответила она. — Особенно это касается нержавейки. Она намного тяжелее.

— Тогда зачем ее носить?

— Мне она больше нравится. К тому же у нас большая влажность и соленая вода.

— Люси, сколько еще ты будешь работать под прикрытием?

— Тетя Кей. — Она посмотрела мне в глаза и положила ладонь на руку. — Давай не начинать все сначала.

— Я просто…

— Понимаю. Ты же не хочешь получить от меня такое же письмо.

Ее руки твердо держали кремовый листок бумаги.

— Не говори так, — попросила я со страхом.

— А я не хочу получить такое письмо от тебя.

Слова Бентона подействовали на меня с той же силой и остротой, как и этим утром, когда сенатор Лорд принес письмо. Я опять словно услышала его голос. Увидела его лицо и любовь в глазах. Люси читала очень медленно. Когда закончила, некоторое время молчала.

— Никогда не присылай мне такие письма, — наконец произнесла она. — Не хочу даже видеть их.

Ее голос дрожал от боли и гнева.

— Какой в них смысл? Еще раз огорчить любимого человека? — спросила она, вставая с кровати.

— Люси, ты знаешь, что он хотел им сказать. — Я вытерла слезы и обняла племянницу. — Глубоко внутри ты знаешь.

Я отнесла письмо на кухню, чтобы с ним ознакомились остальные. Прочитав письмо, Марино долго сидел, глядя в ночное окно, с безжизненно упавшими на колени руками. Джо, напротив, в нерешительности встала, не зная, что делать.

— По-моему, мне нужно выйти, — несколько раз повторила она. — Он хотел, чтобы присутствовали вы трое. Наверное, я лишняя.

— Если бы Бентон тебя знал, он наверняка захотел бы, чтобы ты осталась.

— Никто не уходит. — Марино произнес это так, словно навел пистолет на нескольких подозреваемых. — Это касается всех нас. Черт побери.

Он встал из-за стола и потер лицо руками.

— Вообще-то жаль, что он это сделал. — Марино посмотрел на меня. — Ты мне тоже отправишь такое письмо, док? Если у тебя есть насчет этого какие-нибудь идеи, забудь их раз и навсегда. Мне не нужны послания из склепа.

— Пошли готовить пиццу, — предложила я.

Мы вышли во внутренний дворик, и я, разложив тесто на противне, поставила его на решетку гриля. Полила соусом и разместила сверху кусочки мяса, овощей и сыр. Марино, Люси и Джо сидели в металлических креслах-качалках, поскольку я не позволила им помогать. Они пытались поддерживать беседу, но безуспешно, потому что разговаривать никому не хотелось. Я осторожно, чтобы не загорелись угли, побрызгала пиццу оливковым маслом.

— Вряд ли Бентон свел вас вместе, чтобы вы огорчались.

— Я не огорчаюсь, — сказал Марино.

— Нет, огорчаешься, — возразила Люси.

— Насчет чего, всезнайка?

— Насчет всего.

— По крайней мере я не боюсь говорить, что мне его не хватает.

Люси уставилась на него удивленными, широко раскрытыми глазами. Их перепалка превращалась в ссору.

— Не верю, что ты мог такое сказать, — обратилась она к Марино.

— Поверь. Он твой отец. Другого у тебя нет, а я ни разу не слышал, что его тебе не хватает. Почему? Потому что ты все еще считаешь, что это твоя вина, правильно?

— Что с тобой?

— Догадайтесь, агент Люси Фаринелли. — Марино не хотел останавливаться. — Но это не твоя вина. Во всем виновата Кэрри Гризен, и не важно, сколько раз ты ее похоронишь: она никогда не будет для тебя достаточно мертвой. Именно так происходит, если сильно кого-нибудь ненавидеть.

— А ты разве не ненавидишь ее? — парировала Люси.

— Черт возьми! — Марино жадно выпил остатки пива. — Я ненавижу ее еще больше, чем ты.

— Не думаю, что в планы Бентона входило собрать нас для обсуждения того, как мы ненавидим Кэрри или кого-нибудь еще, — сказала я.

— Но как же вы справитесь со всем этим, доктор Скарпетта? — спросила Джо.

— Называй меня Кей, — повторила я в который раз. — Буду продолжать жить. Это все, что мне остается.

Слова прозвучали очень банально — даже для меня. В свете гриля Джо посмотрела так, словно у меня были ответы на все интересовавшие ее вопросы.

— Как жить дальше? Как люди могут жить дальше? Каждый день мы встречаемся с человеческим несчастьем, но находимся на другой стороне беды. Это происходит не с нами. После того как закрывается за нами дверь, мы больше не видим пятна на полу, где была изнасилована и зарезана чья-то жена или убит чей-то муж. Успокаиваем себя, считая, что расследуем дела и никогда не станем жертвами подобных преступлений. Но вы-то понимаете, что это не так.

Джо помолчала, наклонившись к пламени гриля, и отсветы костра играли на лице, казавшемся слишком молодым и чистым для человека, который задает такие вопросы.

— Как жить дальше? — снова спросила она.

— Человек может приспособиться ко многому. — Я не знала, что еще ей ответить.

— Я боюсь, — сказала Джо. — Все время думаю, что буду делать, если с Люси что-нибудь случится.

— Ничего не случится, — успокоила Люси.

Она встала и поцеловала Джо в макушку. Люси обняла ее, и если это явное проявление их отношений и было новостью для Марино, он этого не показал. Он знал Люси с десятилетнего возраста и в некоторой степени повлиял на ее решение работать в правоохранительных органах. Он учил ее стрелять. Брал с собой на патрулирование и даже разрешал посидеть за рулем одного из своих неприкосновенных грузовичков.