Черная метка - [118]

— Что вы от меня хотите?

— Пресс-релиз, и как можно скорее. Мы знаем, что он говорит на французском. Имеет врожденное заболевание, ведущее к чрезмерной волосатости. Возможно, его тело покрыто длинными светлыми волосами. Он бреет лицо, шею и голову, у него деформированный зубной ряд: широко расположенные маленькие заостренные зубы. Скорее всего его лицо тоже выглядит странновато.

— Боже мой!

— Это дело должен вести Марино, — заявила я Харрису, словно имела право приказывать.

— Подумайте, что вы сказали. Мы должны во всеуслышание объявить о розыске мужчины с волосатыми телом и острыми зубами? Хотите, чтобы в городе поднялась неимоверная паника? — Он никак не мог отдышаться.

— Успокойтесь. Прошу вас.

Я дотронулась до его шеи и проверила пульс. Сердце стучало так сильно, что я испугалась за жизнь Харриса. Провела его в гостиную и усадила. Принесла стакан воды и помассировала его плечи, тихо, мягко упрашивая успокоиться, пока он не расслабился и не задышал спокойнее.

— Вам не нужно волноваться, — заметила я. — Марино должен не ездить по ночам в патрульной машине, а расследовать подобные дела. В противном случае всем нам придется ждать помощи только от Бога.

Харрис кивнул. Он поднялся и медленно пошел к дверям спальни, где накануне разыгралась ужасная трагедия. Марино копался в большом стенном шкафу с одеждой.

— Капитан Марино, — сказал Харрис.

Тот остановился и вызывающе посмотрел на своего начальника.

— Вы назначаетесь старшим. Дайте мне знать, если вам что-то понадобится.

Руки Марино перебирали ряд юбок, висящих в шкафу.

— Я хочу поговорить с Андерсон, — ответил он.

Глава 40

Лицо Рене Андерсон оставалось каменным, когда мимо нее на носилках пронесли тело Дианы Брей, упакованное в черный пластиковый мешок. Все еще шел дождь.

Настырные репортеры и фотографы напряглись, как изготовившиеся к прыжку пловцы, увидев, как мы с Марино вышли и направились к патрульной машине. Марино открыл пассажирскую дверцу со стороны Андерсон и наклонился.

— Нам нужно поболтать, — сказал он.

Ее глаза испуганно прыгали с его лица на мое.

— Вылезай, — приказал Марино.

— Мне нечего ей сказать, — кивнула в мою сторону Андерсон.

— А док считает, что есть, — ответил он. — Давай вылезай. Не заставляй меня тебя вытаскивать.

— Я не хочу, чтобы меня фотографировали! — воскликнула Андерсон, но было поздно.

Объективы уже нацелились на нее как готовое к бою оружие.

— Накинь куртку на голову, как показывают по ящику, — посоветовал Марино с долей сарказма.

Я подошла к фургону перевозки, надеясь поговорить с санитарами, которые уже захлопнули задние двери.

Дождь намочил волосы, и холодные капли поползли по моему лицу.

— Когда приедете в морг, пусть тело положат в холодильник в сопровождении охраны. Я свяжусь с доктором Филдингом и попрошу его проследить.

— Да, мэм.

— И не нужно никому говорить об этом.

— Мы никогда не болтаем лишнего.

— Но это особый случай. Ни единого слова, — предупредила я.

— Понятно.

Они забрались в фургон и отъехали, а я пошла в дом, не обращая внимания на вопросы, нацеленные объективы и фотовспышки. Марино с Андерсон сидели в гостиной, часы Дианы Брей показывали половину двенадцатого. Джинсы Андерсон промокли, туфли облеплены грязью и травой, как будто она падала. Она дрожала от холода.

— Ты же знаешь, мы можем получить образцы ДНК с пивной бутылки, — говорил ей Марино. — И с окурка сигареты тоже, ведь так? Черт возьми, мы можем взять их с засохшей пиццы.

Андерсон сидела сгорбившись на диване, и, судя по всему, настроение у нее было не слишком боевое.

— Это не имеет отношения к… — начала отвечать она.

— Окурки ментоловых «Салем» в мусорном ведре на кухне, — перебил он. — По-моему, ты такие куришь, так ведь? И вот еще что. Это имеет отношения к делу, Андерсон. Так как я подозреваю, ты была здесь незадолго до убийства Брей. А кроме того, я подозреваю, что она не сопротивлялась, поскольку знала человека, который вышиб ей мозги в спальне.

Я была уверена: Марино ни на секунду не верил, что Андерсон убила Брей.

— Что произошло? — спросил он. — Она тебя дразнила, и ты больше не могла терпеть?

Я вспомнила сексуальную атласную блузку и кружевное белье Брей.

— Она съела пиццы и отправила тебя домой, потому что ты ей надоела? Прошлым вечером у тебя кончилось терпение? — допытывался Марино.

Андерсон молча смотрела на свои неподвижные руки. Она все время облизывала губы, стараясь не заплакать.

— Я хочу сказать, что это можно понять. У всех у нас есть свой предел, не правда ли, док? Например, когда кто-то портит тебе карьеру. Но мы вернемся к этому позже.

Марино наклонился вперед, упершись большими руками в колени, пока Андерсон не подняла на него свои покрасневшие глаза.

— Ты хоть понимаешь, во что влипла? — спросил он.

Она покачала головой и отбросила волосы с лица.

— Я была здесь вчера вечером, но рано. — Она говорила подавленным, безжизненным тоном. — Я зашла, и мы заказали пиццу.

— Это твоя привычка? — поинтересовался Марино. — Заходить просто так, без приглашения?

— Я часто здесь бывала. Иногда заходила.

— Иногда заходила без приглашения. Ты это имеешь в виду?

Она кивнула и опять облизала губы.