Черная метка - [112]

Меня переключили на другой номер.

— Отдел по контролю за торговлей оружием, — ответил мужской голос.

Я в замешательстве запнулась:

— Это телефон Джея Телли?

— Кто его спрашивает?

Я сказала.

— Его нет, — ответил мужчина.

Меня пронзил страх. Я ему не поверила.

— С кем я разговариваю? — осведомилась я.

— Агент Уилсон. Офицер связи ФБР. Мы в тот день не встречались. Джея нет на месте.

— Вы не знаете, когда он вернется?

— Не могу сказать.

— Понимаю, — протянула я. — Его можно где-нибудь застать? Или попросить перезвонить мне?

Я знала, что голос выдает мою нервозность.

— Я действительно не знаю, где он, — ответил мужчина. — Но если появится, я передам, что вы звонили. Может быть, я чем-нибудь могу помочь?

— Нет, — ответила я.

Повесив трубку, я почувствовала, что впадаю в панику. Я была убеждена: Телли не хочет разговаривать со мной и попросил коллег отвечать на мои звонки, что его нет на месте.

— О Боже, Боже, — прошептала я, проходя мимо стола Розы. — Что же я наделала?

— Вы разговариваете со мной? — Роза оторвалась от клавиатуры и посмотрела на меня поверх очков. — Вы опять что-то потеряли?

— Да, — ответила я.

В половине девятого я зашла в комнату для совещаний и заняла свое обычное место во главе стола.

— Что мы имеем?

— Черная женщина тридцати двух лет из округа Албемарл, — начал Чонг. — Перевернулась на машине. Очевидно, пыталась повернуть и потеряла управление. Перелом правой ноги, перелом основания черепа. Судмедэксперт округа, доктор Ричардс, хочет, чтобы мы произвели вскрытие. — Он посмотрел на меня. — Интересно почему? Причина смерти не вызывает ни сомнений, ни подозрений.

— Потому что закон гласит: мы должны помогать местным судмедэкспертам, — ответила я. — Если они просят, мы делаем. Можем произвести вскрытие за один час сейчас или потом потратить десять часов, выясняя, что к чему, если возникнут проблемы.

— Далее: восьмидесятилетнюю белую женщину последний раз видели вчера около девяти утра. Прошлым вечером в восемнадцать тридцать знакомый обнаружил ее…

Мне приходилось бороться с собой, чтобы не отвлекаться.

— …не замечена в приеме наркотиков и причастности к преступлениям, — продолжал бубнить Чонг. — На месте преступления присутствуют следы нитроглицерина.

Телли занимался любовью, словно изголодался по ней. Никогда бы не поверила, что меня будут донимать эротические фантазии посреди рабочего совещания.

— Необходима травматологическая и токсикологическая экспертиза, — говорил Филдинг. — Нужно за этим проследить.

— Кто-нибудь знает, что я читаю в институте на следующей неделе? — спросил токсиколог Тим Купер.

— Наверное, токсикологию.

— Да, действительно, — вздохнул Купер. — Мне нужна секретарша.

— У меня сегодня три слушания в суде, — сказал мой помощник Райли. — Я не смогу появиться на всех, потому что они в разных местах.

Дверь открылась, заглянула Роза и жестом пригласила меня выйти в холл.

— Ларри Познеру через некоторое время нужно уехать, — сообщила она. — Поэтому он просит вас немедленно зайти к нему в лабораторию.

— Бегу, — ответила я.

Когда я вошла, Познер готовил микропрепарат, капая пипеткой на край покровного стекла и размазывая каплю другим стеклом.

— Не знаю, поможет ли это, — сразу начал он. — Посмотрите в микроскоп. Диатомовые водоросли с неопознанного парня. Учтите, что единственное, о чем может рассказать отдельная диатома, за редким исключением, — это ее происхождение: морское или пресноводное.

Я посмотрела в окуляр на микроорганизмы, выглядевшие так, словно были сделаны из прозрачного стекла, и имевшие всевозможные очертания, напоминавшие цепочки, зигзаги, полумесяцы, полосы, кресты и даже столбики фишек для покера. Под стеклом виднелись частички, походившие на конфетти, а разноцветные песчинки, вероятно, были частицами минералов.

Познер убрал с предметного столика микропрепарат и заменил его другим.

— Образец, который вы привезли из Сены, — пояснил он. — Цимбелла, мелозира, навикула, фрагилария. И так далее и так далее. Ничего необычного. Все пресноводные — по крайней мере хоть это хорошо, — но сами по себе они ничего не говорят нам.

Я откинулась на спинку стула и посмотрела на него.

— Вы позвали меня, чтобы рассказать лишь это? — разочарованно спросила я.

— Ну, я не Роберт Маклафлин, — сухо ответил он, имея в виду ученого с мировым именем, у которого учился.

Он наклонился над микроскопом, установил тысячекратное увеличение и начал рассматривать препарат за препаратом.

— Нет, я попросил вас зайти не просто так, — продолжил он. — Нам удалось установить процентное соотношение каждого вида флоры.

Флорой он называл совокупность видов растений, в данном случае — видов диатомовых водорослей.

— Пятьдесят один процент мелозиры, пятнадцать процентов фрагиларии. Не буду утомлять подробным перечислением, но образцы весьма единообразны по составу. В действительности я бы назвал их идентичными, что похоже на чудо, поскольку флора в том месте, где вы взяли пробу, может полностью отличаться от той, которая находится в сотне футов вниз или вверх по реке.

У меня вызвало дрожь воспоминание о береге Сен-Луи и историях об обнаженном мужчине, плавающем после темноты недалеко от дома Шандонне. Я представила, как он одевается, не приняв душ и не обтершись, и таким образом переносит диатомы на одежду.