Черная метка - [111]

— Вы не будете возражать, если я поговорю с пациенткой наедине? — произнесла я.

— Хорошо, — ответил мистер Сандерс. — Джо, делай то, что скажет доктор, — уныло обратился он к дочери.

Сандерсы вышли, и в тот же момент, когда за ними закрылась дверь, глаза Джо наполнились слезами. Я наклонилась и поцеловала ее в щеку.

— Мы так за тебя волновались.

— Как Люси? — прошептала она всхлипывая. По ее щекам текли слезы.

Я положила салфетки в руку, к которой вели трубки от капельницы.

— Не знаю. Не знаю, где она, Джо. Твои родители сказали, ты не хочешь ее видеть, и…

Джо энергично закачала головой.

— Я так и знала, что они это сделают, — проговорила она угрюмо. — Так и знала. Мне они сказали, это она не хочет меня видеть. Якобы Люси слишком расстроена из-за того, что произошло. Я им не поверила. Понимала, она никогда такого не сделает. Но они прогнали Люси, и теперь ее нет. И может быть, она поверила родителям.

— Она винит себя за случившееся с тобой, — произнесла я. — Вполне вероятно, что это она выпустила пулю, которая попала тебе в ногу.

— Прошу вас, приведите ее ко мне. Пожалуйста.

— Ты знаешь, где она может быть? — спросила я. — Куда может поехать, когда слишком расстроена? Может, обратно в Майами?

— Уверена, что она туда не поедет.

Я села на стул у кровати и измученно вздохнула.

— Может быть, в гостиницу? — продолжала задавать вопросы я. — К подруге?

— Возможно, в Нью-Йорк, — сказала Джо. — В Гринич-Виллидж есть один бар… «Рубифрут».

— Думаешь, она уехала в Нью-Йорк? — не поверила я, ужаснувшись.

— Хозяйку зовут Энн, она бывший коп. — Голос Джо задрожал. — Я не знаю. Не знаю. Люси пугает меня, если вот так неожиданно уезжает. Когда она в таком состоянии, то не может нормально мыслить.

— Знаю. А учитывая все, что происходит, она вряд ли может здраво рассуждать. Джо, ты выпишешься отсюда через пару дней, если будешь хорошо себя вести, — сказала я с улыбкой. — Куда отправишься?

— Я не хочу возвращаться домой. Вы ведь найдете Люси, правда?

— Хочешь остаться со мной? — спросила я.

— Мои родители не такие плохие люди, — пробормотала она сонно, потому что начинал действовать морфин. — Они просто не понимают. Думают… Что плохого?..

— Ничего, — ответила я. — В любви не бывает ничего плохого.

Я вышла из палаты, когда Джо стала засыпать.

Ее родители стояли за дверью. Оба выглядели измученными и печальными.

— Как она? — спросил мистер Сандерс.

— Не слишком хорошо.

Миссис Сандерс заплакала.

— У вас есть право на собственные убеждения, — сказала я. — Но препятствовать Люси и Джо видеться друг с другом не самая полезная вещь для вашей дочери. Страх и угнетенное состояние мешают ей выздороветь. Сейчас нужно поддерживать ее жажду к жизни.

Родители Джо молчали.

— Я — тетка Люси.

— Ведь наша дочь уже вернулась к жизни, — наконец произнес мистер Сандерс. — Мы не можем ей запретить видеться с тем, с кем она хочет. Мы просто старались помочь ей.

— Джо это понимает, — покачала головой я. — И любит вас за это.

Они не попрощались со мной, но смотрели вслед, когда я села в лифт. Как только я приехала домой, тут же позвонила в «Рубифрут» и попросила к телефону Энн, в то время как из трубки доносились громкие голоса и звуки оркестра.

— Она не слишком хорошо себя чувствует, — сказала Энн, и я поняла, что она имеет в виду.

— Вы о ней позаботитесь?

— Уже забочусь. Не кладите трубку. Я сейчас ее позову.

— Я виделась с Джо, — сообщила я Люси, когда она подошла к телефону.

— Да? — По одному этому слову стало понятно, что она пьяна.

— Люси!

— Сейчас я не хочу с тобой разговаривать, — ответила она.

— Джо тебя любит. Возвращайся домой.

— И что я буду делать?

— Мы привезем ее из больницы ко мне, и ты будешь за ней ухаживать. Вот что ты будешь делать.

Мне едва удалось заснуть. В два часа ночи я встала и пошла на кухню, чтобы приготовить чашку фруктового чая. Все еще шел сильный дождь, вода стекала с крыши во внутренний дворик. Я никак не могла согреться. Думала об образцах ДНК, волосках и фотографиях следов укусов, запертых в моем чемоданчике, и почти физически ощущала убийцу в своем доме.

Чувствовала присутствие этого человека, как будто его частички излучали зло. Я подумала о чудовищном парадоксе. Во Францию меня пригласил Интерпол, но после всего, что там произошло, единственной законной уликой оставалась бутылочка из-под лекарства с водой, которую я набрала в Сене.

В три часа утра я сидела в постели, в очередной раз переписывая письмо к Телли. Все слова звучали фальшиво. Я была испугана тем, как сильно по нему скучала и какую боль причинила. Теперь он отыгрывался, и я это заслужила.

Я скомкала еще один лист бумаги и взглянула на телефон. Посчитала время в Лионе и вообразила Телли за рабочим столом в одном из его дорогих костюмов. Представила, как он разговаривает по телефону или сидит на совещании, а может быть, провожает кого-то домой, даже не думая обо мне. Вспомнила его мускулистое тело, гладкую кожу и спросила себя, где он научился быть таким искусным любовником.

Я поехала на работу. Когда во Франции было почти два, я решила позвонить в Интерпол.

— Бонжур, хеллоу…

— Попросите Джея Телли, — произнесла я.