— Кельце. — Снова напомнил я.
— Вот прицепился. Раз интересно, слушай. Только помни информация секретная. В отличие от тутэйших беларусов, в Польше местное население принимало активное участие в уничтожении евреев. Как писал Фридрих Энгельс «во всех явлениях повседневной действительности ищите экономическую причину».
Вот и там боролись за «маёнток». Соседи соседей…, — майор, задумавшись, помолчал, видимо вспоминая своё, личное.
— Нда-а. В Кельце до войны около трети населения, тысяч десять — была евреями. Выжили, вернулись из концлагерей и партизан сотни полторы. Власти собрали и поселили их в общежитии. В июле не дожидаясь итогов судов по возврату имущества, местные устроили погром. Якобы евреи украли пацана. Толпой в пару тысяч пришли штурмовать последнее прибежище уцелевших от фашизма.
Плаксин не торопясь прикурил очередную папиросу и продолжил.
— У бывших узников и партизан было кое-какое оружие. Они приготовились подороже отдать жизнь, но в здание вошли люди в форме милиции. Обронявшиеся не посмели в них стрелять. А это были погромщики. Мой хороший знакомый рассказывал, что убивали зверски. Ты представляешь, в каком состоянии выходили из Освенцимов и Майданеков? И вот этих доходяг били поленьями, железными прутьями, ногами. Куски мяса. Бр-р-р.
— А безопасность, армия наконец? Что стояли и смотрели?
— Армия… В толпе чуть не половина в форме была. Знаешь, больше всего моего знакомого поразили крики из толпы: «Доделаем работу Гитлера!», «Фашисты не добили, мы добьем!».
— И что там всё так и оставили? — моё удивление не имело границ.
— Почему оставили? Подтянули войска. Город прошерстили. Десяток поставили к стенке. Но полсотни зверски убитых, полсотни еле выживших по-тихому не спишешь. Вон даже ты что-то слышал.
— Ничего себе «погулял» народ. Представляю, сколько теперь евреев старается бежать из Польши.
— Много. По моей информации десятки тысяч хотят уехать в подмандатную Палестину.
— А вы бы сами, будучи евреем, остались?
Товарищ майор посмотрел на меня совсем нехорошим взглядом, и я предпочел свернуть с опасной темы на обыденную:
— Так куда мне отправить Шаца в первую очередь?
* * *
… Телефон издал длинную пронзительную трель, нарушившую уютную тишину рабочего кабинета. Офицер, сидевший за большим столом, выверенным движением положил на край письменного прибора ручку. Перевернул лежавший перед ним лист бумаги чистой стороной вверх. Прерывая третий звонок, поднял трубку.
— Майор Плаксин. Слушаю Вас…
— Товарищ майор, Засекаев. Я забрал заключение судмедэксперта по делу гражданки Пинсон. Он пишет, что смерть наступила в период от пяти тридцати до шести тридцати. Судя по разбросу частиц пороха и ожогам на одежде, один раз стреляли в упор — в область сердца, а уже вторым в голову добили. Пули девять миллиметров. По гильзам видно, что стреляли из немецкого пистолета. Андрей Аркадьевич предполагает, что это «Вальтер» или «Парабеллум».
— Результаты опроса соседей какие-нибудь есть?
— Мы вместе с участковым опрос проводили. Но результатов нет. Как всегда никто и ничего. Люди запуганы. Боятся лишнего слова сказать.
— Вот это — наша беда. Не верят, что Советская власть их защищает. Отсюда у бандитов и наглость — от веры в безнаказанность. Бывшую хозяйку нашли?
— Никак нет. Ищем. Всем участковым доведена ориентировка. Дежурному транспортной милиции направлена телефонограмма.
— Проанализируйте данные по соседям. Ищите зацепку — побуждающую к сотрудничеству. На «бывших в оккупации» особое внимание. С ними поговорите ещё раз. Вызовите сюда, к нам. Обратите внимание на женщин. Женщины с детьми знают друг о друге если не всё, то очень многое.
— И ещё. Судя по второму выстрелу в голову, стрелявший имеет опыт расстрелов.
— Методы воздействия я могу разнообразить?
— Ч-Т-О!!! Ты одурел? — Плаксин рывком поднялся со стула и заговорил в полный голос злыми рублеными фразами. — Где здесь упирающиеся враги народа, затягивающие следствие? С бабами воевать собрался потомок парнокопытного? Ещё один такой вопрос и поедешь «кумом» на Камчатку! Говорить, разговаривать, убеждать, добиваться симпатии! Ни один волос, повторяю для таких как ты, ни один волос у них не должен упасть с головы! Это наши люди, мы их ЗАЩИЩАЕМ! У тебя времени не хватает — спи меньше, но авторитет «органов» подрывать не смей! Каждый удар свидетеля обернется десятком пуль в нас и в наших сотрудников!
Ты меня хорошо понял?
— Так точно товарищ майор!
Трубка, брошенная в злости, свалилась с рычагов и разразилась серией недовольных: «ту-ту-ту»…
Начальник оперативного отдела несколько секунд постоял, опершись на стол кулаками, гася вспышку раздражения.
«Вот где только набрали таких идиотов? Для них любой попавший в область интересов «органов» — враг. Свидетель, очевидец — из всех выбить, выжать, принудить… Враги, кругом враги. А где же друзья, союзники, помощники? Для кого мы работаем? Для самих себя что ли? Идиот!»
Что бы сбросить негодование на подчиненного, Павел начал ходить по кабинету.
Он делал небольшой шаг, выставляя ногу на пятку и незначительно приседая на другую. Медленно переносил на выставленную ногу центр тяжести. И снова на пятку.
