Черная книга - [218]

В этот момент, когда колонна свернула к яме, поднялся всеобщий крик. Никакие окрики, удары прикладов, пинки ногами не могли остановить этот крик. Пронзительные высокие крики женщин переплетались с детским плачем и просьбами детей взять их на руки. Крики постепенно затихали, то с возрастающей силой подымались вновь. Так продолжалось до места расстрела, на пути протяжением 100—200 метров, до вырытой ямы.

Яма эта была размером примерно 12 на 6 и глубиной около 1,5 метров. С одной стороны, той, что была ближе к Каменец-Подольскому, яма имела вход шириной примерно около 2 метров, с уклоном ко дну ее, по которому и шли обреченные на смерть.

На этом последнем пути евреи, увидев, что обещанная отправка в Каменец-Подольский — обман, начали выбрасывать портсигары, кольца, серьги, выбрасывать и рвать документы, фотокарточки, письма, бумаги с записями и др.

В случае побега еврея из-под расстрела не разрешалось вести стрельбу внутри круга оцепления, а выпустив бежавшего за линию оцепления, надо было повернуться к нему лицом и вести огонь. Для того, чтобы дать возможность вести огонь и от ямы, два человека, ближайшие к убегающему, должны были разбежаться в стороны, освободив таким образом сектор обстрела.

Второе кольцо оцепления, внутреннее, было организовано непосредственно вокруг евреев, которых для этого заставили сжаться до последней возможности в одну группу. Выдерживался, однако, прежний порядок, т. е. мужчины стояли впереди, женщины сзади. Это кольцо замыкалось у ямы, в которой находился палач с автоматом.

Процесс расстрела слагался из следующих, если так можно выразиться, элементов.

В 15—20 метрах от ямы, как я уже говорил выше, плотной массой стояли обреченные на смерть. Всех, в том числе женщин и детей, раздевали догола и по пять человек, подгоняя ударами, направляли к яме.

Возле ямы стояло тоже несколько жандармов, которые в свою очередь ударами палок или прикладов загоняли людей в яму к палачу. Палач по имени Пауль, фамилии не знаю, изрядно выпивший ”шнапсу”, приказывал жертвам ложиться лицом книзу, в противоположной к входу стороне ямы, и выстрелом в затылок, в упор, жертва умерщвлялась. Следующая ”пятерка” ложилась головами на трупы своих собратьев и таким же образом убивалась, получив в голову, как там говорили, ”одно зерно-боб-кафе”. Вверху над ямой стоял ”отметчик”, работник криминальной полиции, и крестиком, это был условный знак, отмечал ”пятерки”.

Должен сказать правду, что были нередки случаи, когда вместо пяти человек семья, состоявшая из 6—8 человек, несмотря ни на какие приказы, до полусмерти избитая на протяжении 15-20 метров, все же в яму шла вместе, крестик же ставился такой же, как и для пяти человек.

Невдалеке от ямы стояли: начальник жандармерии лейтенант Райх, начальник СД, фамилии не знаю, комиссар Райндль и отдавали, в ходе расстрела, те или иные распоряжения. В перерывах между отдачей распоряжений они поощряли подчиненных, иногда смеялись удачным ударам, которые в большом количестве сыпались на головы и спины без того обезумевших евреев, или с каменным выражением на лицах, молча наблюдали картину истребления. Иногда, отвернувшись от ямы, засунув руки в карманы, они тихо о чем-то разговаривали между собой.

Райндль, пробыв у ямы около двух часов, пожав руки руководителям, отсалютовав рукой всем остальным, улыбнулся, еще раз что-то сказал и, сев в автомашину, поехал в Каменец-Подольский.

Расстрел продолжался.

Картина не была бы полной, если бы не рассказать подробнее о том состоянии, в котором находились обреченные на смерть.

После первых выстрелов палача вся масса на несколько секунд притихла и, поняв ужас своего положения, на разные голоса подняла такой крик, от которого переставало биться сердце и стыла в жилах кровь.

Неслись угрозы о возмездии, проклятия. Старые призывали бога и просили его отомстить.

Мужчины под ударами прикладов и палок на пути следования к яме и в самой яме выкрикивали: ”Да здравствует вождь всех народов — Сталин!״, ”Да здравствует Родина всех народов — Советский Союз!”

Были выкрики и против немцев: ”Смерть одноглазому волку — Адольфу”.

Среди стариков и женщин некоторые обезумели. Эти люди с широко открытыми, обезумевшими глазами, не обращая внимания на удары, медленно с опущенными руками шли вперед, спотыкались, падали, снова поднимались и, дойдя к палачу, останавливались, застывали, не произнося ни слова, не делая ни единого движения. Только сильный толчок автомата или удар ноги палача бросал такую жертву на дно ямы.

Маленьких детей, насильно оторванных от матерей, жандармы, находясь сверху, бросали в яму. Ребенок 3-4 лет, скинув с себя всю одежду, подошел к яме сам. Жандарм схватил его за руку и, предупредив палача, бросил ребенка в яму. Палач выстрелил в то время, когда ребенок находился в воздухе. Многие женщины, желая прикрыть свою наготу, не снимали рубашек. С них сорвали рубашки и избили. Особенно досталось некоторым молодым женщинам и девушкам, они заплевали одному из работников СД и нескольким жандармам глаза и лицо. Их били по лицу, груди и носками сапог в половые органы.

Чулки или носки на ногах у женщин и детей срывались при помощи дула винтовки или палки.