Черная башня - [98]

— Мое собственное сжатое изложение событий. Я записал все, начиная с… ммм… гибели месье Леблана. Поймите правильно, этот отчет предназначен не для широкого использования, а сугубо для меня. Я подумал, Эктор, поскольку вы принимали в деле самое непосредственное участие, то вам имеет смысл просмотреть мои записи. Почитайте, и если все верно, — рукой в перчатке он касается последней страницы, — подпишите, если не возражаете, здесь.

Взяв первую страницу, я пытаюсь читать, но буквы никак не желают складываться в слова.

— Примерно так я все и запомнил, — выдавливаю я.

— Вы уверены? Не стоит ставить свое имя под чем-то, в правдивости чего вы сомневаетесь.

Затолкай в эту комнату хоть сотню свидетелей — ни один из них не услышал бы в его словах скрытый смысл. Но я слышу.

— Я уверен.

— В таком случае большое спасибо. У вас найдется перо?

— На письменном столе.

— Ах! Вот и оно. И чернила свежие! Здесь у вас все такое новое.

Поставив передо мной письменные принадлежности, он — кто знает зачем — отворачивается. Я бы решил, что из милосердия, если бы не спина: каким-то образом она настораживает больше, чем выражение его лица. И, скользя пером по бумаге, я чувствую это — в каждой букве и каждом росчерке.

— Готово? — певуче вопрошает он.

Видок с непроницаемым лицом изучает подпись. Закончив, кладет рядом с листком записку отца. Некоторое время сравнивает документы. Потом, кивнув, убирает все в бумажник.

— На этом, пожалуй, можно закончить, — спокойно произносит он.

Он уже почти у самой двери, когда ко мне возвращается дар речи.

— Шеф!

Одно-единственное слово как будто создает вокруг нас особое пространство. Я впервые обращаюсь к нему так.

— Зачем вы взяли меня с собой?

— Взял куда?

— В Сен-Клу. Я ведь не был вам нужен. Вы понимали, что я буду только путаться под ногами. И вообще — почему вы с самого начала решили привлечь меня к расследованию?

В его глазах можно прочесть многое. Там и сожаление, и насмешка, и грусть. И что-то наводящее на мысль о ярости.

— Это как с любым путешествием, Эктор. В компании оно проходит веселее. — Видок нахлобучивает шляпу. — А теперь, думаю, оно закончилось.

Он по-прежнему стоит в дверях. И вдруг, на долю секунды, я вижу Видока совсем другим: в лохмотьях Барду, колючего, недоверчивого. Но тут же на место возвращается сегодняшний Видок, гораздо более мягкий, и в его глазах, вопреки ожиданиям, загораются искорки смеха. Откинув свою массивную голову, он разражается громоподобным хохотом.

— Слава богу, вы не так невинны, как кажетесь!

И исчезает.

Глава 51 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Через два дня я получаю приглашение от супруги бригадного генерала Бизо. Последние события научили меня с некоторым подозрением относиться к письмам светских дам, и мои сомнения отнюдь не рассеиваются, когда упомянутая дама, вдова шестидесяти двух лет, долго и в подробностях описывает мне состояние своих бедер. В заключение она, придвинувшись, гулким баритоном вопрошает:

— Итак?

— Итак что, мадам?

— Я надеялась, доктор, вы соблаговолите высказать свое мнение относительно моего ревматизма.

— Ну конечно…

— А если конкретнее, то не могли бы вы найти для меня место в своем расписании?

— В моем?..

— Ну же, доктор, не кокетничайте! Весь Париж уже знает. Вы совершаете невероятные исцеления.

Очень осторожно, чтобы не пролить, я ставлю чашку на стол.

— Прошу прощения, мадам, но откуда вам это известно?

— Как откуда, от герцогини Ангулемской! Не далее как вчера она пела вам такие дифирамбы…

Проходит неделя, и благодаря приглашению в Тюильри я получаю возможность засвидетельствовать личную благодарность моему доброму ангелу, герцогине — но она не в настроении. Единственное, что ее интересует, это не получал ли я вестей от Шарля. Из последнего его сообщения следует, что они задержались в Гавре и потому отправятся в Америку не тем кораблем, которым планировалось, а следующим. После этого писем не было.

— Мне очень жаль, — говорю я. — До меня ничего не доходило.

Перед тем как расстаться, она доверительным тоном произносит:

— Доктор, нам нет нужды беспокоиться. Бог совершил много чудес, чтобы вернуть нам Шарля. Он не покинет его во второй раз.

Между тем Шарль с баронессой так и не посетили гудзонских Лионкуров, и жаждущая новостей герцогиня их не получает. Ни тогда, ни впредь.

Но ее вера в него остается непоколебимой, из-за чего она отказывает во встрече другим «пропавшим дофинам», домогающимся у нее аудиенции. А их пруд пруди. Один, часовщик из Германии по имени Карл Наундорф, заходит так далеко, что подает на нее в суд, требуя неустойки за пропавшее имущество. За свою опрометчивость ему приходится поплатиться депортацией в Англию.

В 1824 году наступает долгожданная для многих смерть мучимого подагрой старика Людовика Восемнадцатого. Граф д'Артуа наконец-то получает корону и под именем Карла Десятого принимается насаждать в стране абсолютизм, которого, по его мнению, Франции так долго не хватало. Франция выражает несогласие. Через шесть лет ему на смену приходит Луи Филипп, его кузен, и многим он больше приходится по нраву. Королевское семейство опять в изгнании; герцогиня снова вынуждена покинуть родину, на этот раз навсегда.