Через все преграды - [10]

— А ты здорово бегаешь, — Коля шлепнул Сережу по мокрым лопаткам. — Я стометровку за тринадцать секунд пробегаю, а тебя догнать не мог.

Когда ребята подошли к мосту, грузовик, потерпевший аварию, был уже стянут с него.

Мальчики подвинулись ближе, чтобы видеть, что делается внизу, у самой воды.

— Вы почему здесь?

Ребята оглянулись: комендант шел к ним через дорогу.

— Вам что здесь нужно? — спросил он опять таким тоном, что сразу стало ясно: надо убираться.

— Товарищ капитан, мы пришли к вам на помощь… — начал все-таки Сережа.

— Думаю, что справимся без вас! — насмешливо перебил его Беляев.

— Мы только поглядим и сейчас же обратно, — сказал Илья.

— Очень хорошо: вы уже «поглядели», остается вам сделать «сейчас же обратно».

— Так быстро? Разрешите один вопрос? — пятясь от коменданта, скороговоркой зачастил Илья, — Через сколько времени будет готов мост?

— Не разрешаю… — подражая ему, шутливо затараторил комендант. — Если без вашей помощи — через двадцать минут.

— А с нашей?..

— За полдня не сделаем. Кру-гом!

— А почему…

— Команду не обсуждать… марш! — делая свирепое лицо, гаркнул капитан.

Компания фыркнула и зашлепала мокрыми тапочками по пыли.

Возвращаясь к своим машинам, ребята заметили Володю Тарасюка. Он шел по другой стороне дороги и, заложив руки в карманы галифе, сердито поглядывал по сторонам.

— Давайте посмотрим, как его сейчас капитан от моста турнет! — прыснул Илья и первым забрался в высокий кузов трехтонки, стоящей чуть в стороне, откуда хорошо был виден мост. За ним полезли остальные. Однако полюбоваться, как комендант погонит назад Володю, не удалось. Рядом раздался голос Ольги Павловны:

— Вот они где, наши примерные сыновья! Матери бегают, ищут их, а им и горя нет. Мало беспокойства и хлопот, так вы добавляете! А еще пионеры!

— А мы что? Мы — ничего… Мы — пожалуйста! — оправдался за всех Илья, спрыгивая с машины.

Всходило солнце. Его еще не было видно за деревьями, но вершины разбросанных кое-где по березнику высоких дубов и кленов уже горели теплым светом, будто отлитые из желтой меди. Ярче заискрилась листва тонконогих березок, звонче становился пересвист малиновок и щелканье синиц в ветвях. Где-то за перелеском зазвенел жаворонок, словно кто, играя, подкинул вверх стеклянный колокольчик. Чистый, хрустальный звук потрепетал и смолк. Потом колокольчик подбросили смелее и выше. Наконец, швырнули высоко-высоко, в самое поднебесье, и он, зацепившись там за невидимую паутинку, залился непрерывной трелью.

Противно хохотала сорока, перелетая с дерева на дерево. Кукушка проснулась и, как метроном, принялась отсчитывать секунды…

* * *

Женщины с детьми расположились недалеко от дороги на небольшой полянке. Одни завтракали, другие разговаривали.

Ольга Павловна села рядом с Марией Ильиничной. Напротив, на низко срезанном замшелом пне, устроилась Людмила Николаевна с Наташенькой. Только что умытое холодной водой лицо девочки светилось прозрачным румянцем.

Сережа с Ильей подсели к ней.

— Наташа, а где твой букварик? — спросил у нее Сережа.

Девочка встрепенулась.

— Там! — показала она на небольшой чемоданчик. — Мама, дай букварик.

— Ты же взрослая, достань сама.

Наташа схватилась за крышку, но та не поддавалась.

— Мамочка, никак! Никак! — кряхтя и дергая чемоданчик, выкрикивала девочка.

Людмила Николаевна помогла ей.

Буквариком Наташа называла небольшую детскую книжку с яркими картинками. Ее она «читала» всем своим знакомым.

Усадив малышку себе на колени, Сережа указал пальцем на первую картинку.

— Кто это?

— Это — киска. А это сидит воробей. — Она вспомнила недавно выученное стихотворение и важно «прочла»:

— Где обедал, воробей?

— В зоопарке, у зверей.

Поклевал пшена у птицы,

У слона попил водицы…

В это время несколько человек подняли головы, прислушались.

— Во-о-здух! В укрытия! — донеслась с дороги тревожная команда. Она взметнула людей на поляне, как сильный порыв ветра сухую листву, — взметнула, закружила и расшвыряла по кустарнику.

Сережа бежал рядом с матерью и Людмилой Николаевной, прижимавшей к груди замершую девочку. Шагов через полтораста кустарник кончился, за ним открылась ровная полоса луга.

Рев моторов раздавался совсем близко. Три юнкерса шли вдоль дороги. С переднего самолета посыпались черные точки, словно кто-то проткнул ему брюхо. Через мгновение точки пропали и раздался зловещий свист.

— Ложитесь!.. Бомба!.. — крикнул мальчуган, падая на землю.

Свист быстро рос, переходя в душераздирающий вой. Грохот нескольких слившихся взрывов тряхнул землю. Однако первая бомбовая очередь упала где-то поодаль, возле моста.

Гул моторов начал затихать. Сережа вскочил на ноги, глаза его возбужденно блестели. Он хотел крикнуть врагам что-нибудь обидное, позлорадствовать над их промахом, но сразу же осекся, увидав, как самолеты разворачивались для новой атаки. Ольга Павловна, приподнявшись с земли вслед за сыном, тоже заметила это и взглядом искала более надежное укрытие.

— Опять идут гады, — шептал Сережа.

— Вон там, у пней, пониже, перейдемте туда, — предложила Ольга Павловна.

Сережа первым бросился к спасительной низинке.. Уже лежа на земле, он поднял голову и оглянулся: мать помогала идти Людмиле Николаевне, почувствовавшей себя дурно. «Какая она смелая! — с гордостью подумал он. — Совсем не боится!» Вспомнилась тревожная ночь в городе. Тогда ему казалось, что его мать и Мария Ильинична — страшные трусихи, а они с Ильей — настоящие герои. Он заставил себя подняться на колени, потом встать на ноги, несмотря на то, что гул вражеских машин рос с каждой секундой и властно прижимал к земле.