Через Сибирь - [71]

Четверг, 25 сентября.

Над холмами уже показались на юге синие горы, можно даже различить отдельные вершины и отроги. Это северная часть Саян вблизи Красноярска, или, правильнее сказать, это — Гремячинская Грива.

На многих почтовых станциях нас встречают старосты, оказывая тем самым особый почёт. Этих старост выбирают сами крестьяне. На предпоследней станции перед Красноярском нас встретил не только староста, но ещё и исправник, начальник телеграфа и ещё двое-трое почётных представителей общины. Начальник телеграфной станции передал нам просьбу красноярского градоначальника: по возможности приехать в город днём.

Было ещё утро, и мы не могли добраться до Красноярска раньше вечера. А чтобы приехать завтра днём, пришлось бы заночевать на последней станции. Причём провести на этой станции нужно было весь день, начиная с трёх пополудни. Но времени у нас было в обрез, ждать мы не могли, и в данном случае пришлось пойти против желания красноярцев устроить нам торжественную встречу. Мы должны были как можно быстрее добраться до города, то есть не позже сегодняшнего вечера.

Мы понеслись во всю прыть — или, вернее, во весь галоп, мимо обработанных полей и лугов, через сёла и деревни, нигде не сбавляя скорости. Нас трясло и мотало из стороны в сторону больше прежнего, особенно подкидывало, когда мы проезжали через населённый пункт. В одном селе дорога оказалась так разбита, что ямщик предпочёл объехать её по полю.

Последнюю, тринадцатую, станцию мы покинули в полпятого вечера. До Красноярска оставалось 35 верст. Чтобы приехать не слишком уж поздно, надо было спешить ещё больше. Ямщик нахлёстывал лошадей и подгонял их попеременно окриками и протяжной песней, больше всего напоминавшей мне вой подыхающего пса.

В полвосьмого вечера под моросящим дождём и в кромешной тьме мы подъехали к Красноярску. Город в сиянии электрических огней выглядел очень впечатляюще с вершины холма, на который мы въехали. А в поле впереди у въезда в город пылали костры и горели факелы. Подъехав поближе, мы в свете костров увидели колышущееся тёмное людское море и арку, украшенную русскими и норвежскими флагами. Тёмные фигуры двигались взад и вперёд у костров и размахивали факелами.

Если я скажу, что тарантас буквально врезался в толпу и застрял в ней под громкие крики «Ура!», то не погрешу против истины. Мы выбрались наружу. Нас встречали градоначальник, председатель Географического общества, представители губернатора, который был в отъезде, и ещё многие другие важные персоны. Произносились речи, раздавались крики «Ура!» и возгласы ликования, а дождь всё лил и лил, но не мог загасить ни ярко пылавших костров, ни факелов.

Мало сказать, что эта встреча была совершенно фантастическая. Нас ждали под дождём с трёх часов дня, и всё это время люди никуда не уходили. Досадно — но нашей вины тут не было.

Затем Востротина и меня усадили в один экипаж, а Лорис-Меликова в другой, оба запряжённые двойкой красивых чёрных лошадей, и повезли с холма в город через залитые электрическим светом улицы к красивому особняку Петра Ивановича Гадалова[90], где нас радушно приняли хозяин с супругой, дочерью и сыном. В этом особняке я остался жить в качестве почётного гостя на всё время пребывания в городе.

Итак, мы достигли заветной цели — Красноярска — в оговорённое время, 25 сентября. Можно было похвалить себя за пунктуальность, поскольку поспеть к условленному сроку было совсем не легко, если вспомнить, сколько тысяч километров нам пришлось преодолеть со времени отъезда из Кристиании. Благодаря опозданию инженера Вурцеля у меня появилось три свободных дня. Отсюда мы отправимся дальше на восток. Но гостеприимные горожане уже распланировали мои три дня. Такое «большое событие», как наш приезд, должно было быть отпраздновано. Меня попросили сделать доклад о нашем путешествии — и я ответил согласием.

Но сначала надо было заняться собой. Как же приятно было снять с себя дорожную грязь, переодеться в чистый костюм и сесть за стол вместе с моими спутниками. Наши гостеприимные хозяева накрыли прекрасный ужин и не знали, как нам угодить. В такие мгновения мне кажется, что нет на свете большего наслаждения, как после долгого путешествия в холод и дождь, мороз и метель добраться до тёплого дома и обрести крышу над головой или посидеть в кресле у камина. В нашем же случае мы оказались после долгой тряски по сибирским дорогам в настоящем дворце.

Пятница, 26 сентября.

На следующий день я подготовил снимки, которые хотел продемонстрировать во время доклада. Большинство негативов я проявил ещё на борту «Корректа» и «Омуля», где тёмной комнатой нам с Востротиным служила ванная. Один из хранителей Красноярского музея взял на себя труд сделать диапозитивы и блестяще с этим справился.

Затем всё тем же утром надо было ещё успеть заехать в магазин и приобрести для дальнейшего путешествия на восток катушки с плёнками и пластины для моего фотографического аппарата. Большую часть взятых с собой я уже использовал. Всё отлично устроилось при помощи Востротина.

Потом я отправился в банк за деньгами. Ещё надо было посмотреть, не нуждается ли мой гардероб, поистрепавшийся за время поездки, в пополнении и обновлении.