Через сердце - [6]

Шрифт
Интервал

— Приехал к нам на митинг. Ну конечно, вызвали музыкантскую команду, — трам-та-рарам, — конечно, истерическая «зажигалка», целование с солдатом и прочее. Словом, уломал. Вынесли резолюцию: наступать. Остался он у нас переночевать. А наутро приходят к нему представители полковых комитетов и заявляют: «Отдумали, не будем наступать». Прослезился, говорят, и уехал дальше. Не желаю, мол, с вами после этого разговаривать. А тут через день его же приказ о наступлении. Ну, тех, кто пошел в наступление, и перекрошили. И немцы крошили, и свои сзади. Вот оно как!..

И, размахивая снимком в воздухе для просушки, прапорщик с прежней тихой язвительностью повторил:

— Ценно для истории, господин главноуговаривающий.

«Да что он мне все про историю?» — подумал генерал с неудовольствием, — показалось, что прапорщик в чем-то поучает его.

Генералу, как и другим офицерам штаба, не нравился этот долговязый прапорщик с некрасивым бородатым лицом, с остро-веселыми точечками в глубоких берложках глазниц. Среди офицеров штаба слыл он ученым человеком, чуть ли не профессором, говорили — знаток каких-то древностей, гробокопатель.

«А мужик мужиком», — оглядел его искоса генерал.

К запущенной бороде и худым плечам прапорщика, может быть, действительно и был бы хорош длиннополый профессорский сюртук, но военная короткая гимнастерка с опавшими погонами сидела на нем ужасающе куце и нелепо.

«Свистящей глистой» злоязычно прозвал его кто-то в штабе, — вероятно, в отместку за те ехидные прозвища, которыми наделял он окружающих. Но все были вынуждены терпеть его снисходительное самодовольство: в спорах, затевавшихся в собрании, он легко и грубо расправлялся с противниками. Многие носили на себе занозы его колких острот. Офицеры с ним поэтому не спорили и в разговорах старались держаться знакомых и близких пределов.

— История — дело десятое, — сказал генерал с осторожной наставительностью. — О завтрашнем дне подумать надо. Что завтра с нами будет?

— Завтра нас всех сволокут на так называемую свалку истории.

— Как?.. — потерялся сразу генерал.

— Очень просто: мы уже сегодня никому не нужны. Ведь войны-то больше нет.

— Позвольте! А родина? А Россия? — запальчиво вскочил генерал.

— Ну, они будут только рады.

— Кто?!

— Родина и Россия — это, видите ли, живые люди. Они просятся домой, они хотят мира, им не нужна эта война.

— Странно слышать от господина офицера…

— Ну, какой я офицер! Вообще не знаю нелепее этой профессии. Война стала делом средней руки математиков и неудачливых инженеров. Скучно и никакой героики. Понимаете?

Генерал тупо молчал. Прапорщик Вильде выставил из затянутого сумерками угла бородатое, насмешливое лицо.

— Вообще дело разрушения — самое несложное дело. Кретины и идиоты больше подходят для этого занятия. Вдохновения нет, нет идеи войны. Понимаете?

Прапорщик Вильде как бы сочувственно оглядел осевшего в кресле маленького генерала. Кончики губ его самодовольно закачались.

— Вы можете ехать сажать цветы, генерал. Советую вам переменить профессию.

«Ах ты наглец!» — сказал про себя генерал и рванулся в кресле, сразу обессилевая от нахлынувшего гнева.

В столовой зазвонили в сковороду — сигнал к ужину. Генерал облегченно поднялся.

— Заболтался я тут с вами, — сухо бросил он, — идемте-ка.

Они вышли в столовую. Там, негромко переругиваясь между собой, штабные «холуи» Япошка и Наполеошка накрывали стол. У входа, спиной к горячей печи, вытянулся Мариша. Медленно ходила над столом только что зажженная лампа, отражая тусклые блики на высоких резных спинках кресел. Глубокой синевой отсвечивали окна в сад.

С глухим откашливаньем в столовую шагнул начштаба. Он посмотрел в красное, надутое лицо генерала и забасил недовольно, не обращаясь ни к кому:

— Кругом митингуют. На позициях сплошь митинги, на кухне у нас Япошка с Наполеошкой бунчат целые дни. Недоставало еще, чтобы и господа офицеры занялись тем же.

Прапорщик Вильде не замедлил откликнуться:

— А что вы думаете? Конечно, недоставало. Сидим мы тут на усадьбе и думаем отмолчаться. А ведь какие идут часы, какие наступают события!

Вильде пошлепал ладонью по стенке «глубокоуважаемого шкафа» (так называл он старинные высокие часы в столовой) и продолжал приподнято:

— Над фронтом взошла комета, она горит кровавым огнем, видна днем и ночью. Она имеет форму вопросительного знака и читается так: «За что?» За что, за кого, за чьи интересы я воевал? — спрашивает солдат. Все ищут ответа на этот вопрос. Вот отчего споры и разговоры разливаются по фронту. И пусть себе спорят и разговаривают. Только так и отыскивается истина. Как же иначе?

— Фронт не место для разговоров, — грубо рявкнул начштаба и повернулся, как бы показывая, что спор окончен.

— Вот именно, — обрадованно подхватил генерал под руку начштаба, увлекая его, прямого и неподатливого, в коридор. — Ох, знаете, пофилософствовал я сейчас с этим Вильде. Ну и наглец! Вот, Яков Сильвестрович, что я подумал: интеллигенты погубили армию. Зачем их только делали офицерами? Скверная ошибка! Мало у нас фельдфебелей и унтер-офицеров, честных и исполнительных? Эти по крайней мере не рассуждали бы. Вы только послушайте, что он говорит!..


Еще от автора Александр Никанорович Зуев
Тлен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.