Через семь лет - [28]

Как бы то ни было – соорудили шашлычок. В шесть Валька сбегал к столовой и позвал «своих» на мероприятие. Но они, узнав что в компании две москвички, засмущались и принялись отнекиваться, тем более что ночевать в общежитии оставались только Даша и Светлана, а Лена и Алевтина торопились на автобус: Лена ехала провести выходные с заболевшей одинокой теткой, которая жила в Дмитрове и работала санитаркой в той самой больнице, а Алевтине, тоже в Дмитрове, нужно было неофициально повидать адвоката – пересматривали ее условный срок. У мальчишек тоже были потери в личном составе – в Москву уехал Равиль: там проездом был его двоюродный брат.

Чибисов все же уговорил девчонок прийти на полянку. Те сказали, что так и быть, хоть обе и умирали от страха, но только на часок.

Приезжие, Жанна и Инна, были девочки воспитанные, дружелюбные и компанейские. Через полчаса Даша со Светой уже болтали вместе со всеми, хоть немного и дичились, особенно Даша. Они действительно провели у костра около часа и засобирались домой – кому суббота, а кому вставать почти в четыре утра. Валька пошел проводить.

– А как вы ночевать собираетесь, – спросила вдруг Светлана.

– Как обычно, – не сразу понял Чибисов.

– Что же девочки со своими парнями по двое на кровати и вы тут же? – уточнила Света.

– А, вот вы о чем? Мы отдали им свою комнату. Равиля нет. Так что впятером как-нибудь разместимся во второй.

– И кто с кем вдвоем на панцирной сетке спать собирается? – заботливо поинтересовалась Даша.

– Наверное, мы с Тимохой – в армии и не в таких условиях спать приходилось, – рассмеялся Валька, – а то вон у Алевтины комната пустая.

– Она вернется сегодня. А знаешь, что, мы с Дарьей можем пойти к ней, а ты ночуй у нас, – сказала Света, затем скорчила притворно-озабоченную рожицу и добавила, – а если один забоишься – попроси Дашку посидеть с тобой, колыбельную спеть, – и, взвизгнув, прыгнула вперед, уворачиваясь от двух рук, размахнувшихся, чтобы влепить ей по попе за хулиганство.

– Спасибо, это – действительно выход, (и Валька, и Даша промахнулись), тем более что мне у вас привычно, – рассмеялся Чибисов, но смех его был тут же пресечен Дашиным локтем, который неизвестно почему врезался ему в ребра. Коротко охнув, он продолжил, – я тогда ребятам скажу, чтобы не изобретали ничего: а то Ленька собрался в машине ночевать. А вы мне ключ от комнаты дайте.

– Не нужен тебе ключ, мы дверь открытую оставим, – Даша погладила Валькины ребра – мол, не ушибла?

Он тихонько сжал ее ладошку – нет.

Перебросившись этой парой беззвучных фраз, они догнали Светлану, старавшуюся держаться на расстоянии от их рук и, также безмолвно простив ей мелкое хулиганство, вскоре вышли на освещенную асфальтированную дорожку, где девчонки отправили Чибисова обратно к костру.

Народ постепенно расходился. Первыми отправились на покой пары, а «холостяки» остались: допивали «Московское оригинальное», болтали о том о сём. Затем прибрали полянку, потушили костер и тоже отправились спать. У общежития расстались с Каширой, который решил покурить, а заодно встретить Алевтину с автобуса и предупредить ее, что у нее в комнате нашествие коллег по работе. Валька составил ему компанию, а когда Мише подошло время идти на остановку, отправился спать.

Дверь действительно была не заперта. Он вошел и, в свете ночника увидел, что не один в комнате – на своей кровати спала Даша. Стараясь не разбудить ее, он направился к кровати Лены, которая (вы помните) стояла у окна.

Вообще-то расстановка мебели в девичьей комнате отличалась от стандартной. Комнаты были прямоугольные: на одной торцовой стене находилась входная дверь, а на противоположной – окно. Вдоль боковых стен стояли четыре кровати, платяной шкаф и стол с четырьмя стульями: две кровати и шкаф по одной стене, а еще две и стол – по другой. Девчонки же одну кровать убрали вовсе, а еще одну поставили под окно, так что три оставшихся образовали букву «П», а на освободившееся место притащили еще два платяных шкафа.

Валька на цыпочках, стараясь не дышать, не шуршать и не скрипеть половицами, двигался к окну, на ходу стаскивая рубашку. Затем выключил ночник, сел на кровать, снял джинсы и улегся. Они с Дашей лежали головами друг к другу, и Валька вдруг понял, что она не спит. Он почувствовал это и несколько секунд силился понять, откуда эта уверенность: лежала она не шевелясь, глаза закрыты, ресницы не подрагивают, дыхание ровное. Но лицо… Да, лицо… вот оно что: лицо не было расслабленным, как у спящей.

Он тихонько позвал:

– Даша.

Ответа не последовало, но простыни зашуршали, и она, повернувшись на бок, выпростала из-под одеяла руку и протянула ее к Вальке. Он вытянул навстречу свою и их пальцы встретились. От этого прикосновения Чибисова как будто слегка ударило током. По руке, от кисти к локтю, побежали мурашки. И он услышал, как скрипнул ее матрас, вздрогнула рука, а губы еле слышно выдохнули «ах». Если бы только он мог знать, какой силы электрический разряд достался Даше!!!

Их пальцы переплелись и расплелись снова, а затем принялись ласкать друг друга. Она обводила своими каждый его палец по очереди, затем принялась что-то рисовать острыми коготками на ладони, затем повернула его кисть тыльной стороной кверху и стала рисовать уже что-то на ней подушечками пальцев. Тут Валька поймал эти пальчики и принялся гладить, слегка сжимая и отпуская каждый, обводя ноготки и подушечки, трогая каждый сустав, и с трудом подавляя желание пустить в ход язык. Он гладил ее нежную ладошку с мозолями у основания пальцев от черпаков и сковородок, ласкал тыльную сторону, еще более нежную, чем ладонь, и чувствовал, как горячая волна поднимается изнутри и постепенно заполняет его.