Через край - [2]

Шрифт
Интервал

Окна моей новой квартиры выходят во двор, который в недалеком будущем, как меня заверили в домоуправлении, будет превращен в образцовый двор-сад, но сейчас это грязный, весь изрытый участок, кое-где поросший травой, со множеством следов недавней стройки. Примерно в трехстах метрах от моего корпуса проектируется сооружение показательного детского сада, а пока там небольшая глинистая площадка.

Я живу на первом этаже. Перед самым окном комнаты, где я работаю, растет прямо-таки чудом уцелевший молоденький каштан; когда среди зимы я смотрю на его одинокий силуэт, меня охватывает трепет — здесь, совсем рядом, всего лишь на расстоянии вытянутой руки появится с приходом весны свежая зелень молодых клейких листочков. Я люблю красоту природы, но в разумных пределах. Когда я впервые увидел этот каштан, то обрадовался ему еще по одной причине. Переезжая на новую квартиру, я больше всего боялся, как бы она не оказалась шумной. Соседство молодого деревца — как бы гарантия того, что здесь будет совсем тихо. И действительно, поначалу все вроде бы оправдывало мои ни на чем не основанные надежды. Шум с Бельведерской доходил сюда приглушенным и, наверное, из-за моего ослабевшего слуха скорее напоминал отдаленный шум моря, чем уличный грохот. И само здание было построено добротно, так что жизнь ближайших соседей не терзала. мои барабанные перепонки. После двух месяцев, проведенных в больнице, и неудобств, связанных с переездом, я быстро приходил в себя и обретал рабочую форму. Ничто извне не возмущало мои — выражаясь высоким стилем — внутренние голоса, я жил спокойно, и они спокойно жили во мне.

Двое парнишек — судя по записи в моем дневнике, — появились впервые во дворе двадцать шестого марта, днем, между четырьмя и пятью, точно не помню. Короткий послеобеденный сон и чашка кофе, которую я обычно выпиваю лишь раз в день, придают особую живость мыслям, и в эту пору мне лучше всего работается. Так и в тот день я с уверенностью в успехе приступил к разрешению некой запутанной ситуации в сюжете моего романа, как вдруг меня прямо-таки подбросило, словно рядом бомба разорвалась. Это был не крик, не вой, и не галдеж, и даже не рев, но все сразу: и крик, и вой, и галдеж, и рев, все вместе, слитое в один сплошной адский вопль. По сей день я не в состоянии понять, как, какими средствами двое одиннадцатилетних мальчишек, гоняя в футбол, могли поднять такой невероятный шум. Двое подростков, подчеркиваю, их было только двое, под самым моим окном отчаянно гоняли мяч, вот и все, пустяки, детские игры. Они были похожи на близнецов. Эти двое вихрастых светлоголовых мальчишек, быстрых как молния, в одинаковых синих вельветовых брючках, в кедах и свитерах, натворили столько бед в тихом течении моей жизни, что и вообразить трудно. Для меня это была полная катастрофа. Но об этом умолчим. Я не склонен заниматься эксгибиционизмом. Только вот эти проклятые нервы! Когда вчера пришла Халинка, ничего не получилось. В общем-то, я сказал ей, что перетрудился, о деталях же мы поговорили на понятном нам одним языке. Я никак не мог вспомнить, цветок агавы это алоэ или наоборот. Не хотелось задавать вопросы в столь нелестной для меня ситуации, но, кажется, это алоэ цветет раз в сто лет, а потом от него остается лишь сухой стебель. И еще меня мучают сны. Почти каждую ночь я снюсь сам себе, но при этом я себя не вижу, хотя знаю, что я где-то здесь, совсем рядом, заперт в маленькой темной комнатке без окон, и иду впотьмах в ту сторону, я и здесь и там, и вдруг, когда я уже стою перед невидимыми дверями, на меня нападает страх, хочется убежать, но я не могу, я врос во тьму, тут я начинаю метаться и кричать, и тогда тот, другой, притаившийся рядом в комнате, тоже начинает кричать. Я понимаю, что во сне можно кричать, но кричать сразу за двоих? Утром я просыпаюсь вконец измученным.

На следующий день, опять между четырьмя и пятью, пришли те двое и еще двое новеньких, гоняли мяч вчетвером, и мне, разумеется, не удалось распутать сложный узел в сюжете моего романа. Двадцать восьмого марта их было уже шестеро. Гоняли мяч до темноты. От их криков волосы вставали дыбом, кончики ушей горели как ошпаренные, сюжетная ситуация представилась мне безнадежно запутанной, думаю, что именно так вопили евангельские свиньи, когда в них вселились бесы. И вот двадцать девятого — эта дата отмечена в моем дневнике — появился ОН. Мне он показался чуть старше остальных, лет тринадцати, я сразу заметил, что в отличие от дружков его темные волосы были аккуратно подстрижены ежиком, он тоже был в кедах, но не в вельветовых брюках, как те, а в узких, облегающих джинсах и клетчатой рубашке. Он сразу же — и это тоже не ускользнуло от моего внимания — стал верховодить всей шестеркой. Я в футболе не очень разбираюсь, но у меня сложилось впечатление, что игра в этот день проходила на более высоком уровне, чем прежде. Из шести ребят новенький отобрал себе только двоих, более крепких, он, видно, неплохо оценивал возможности каждого, его тройка сразу захватила инициативу, и в течение всей игры преимущество было на их стороне. Что касается шума… но нет, нет, не хочу копаться в своих чувствах, я уже рассказал о своем отношении к шуму если не все, то во всяком случае ровно столько, сколько допустимо в рамках благопристойности. Искусство, по-моему, состоит в том, чтобы преодолевать себя и свои слабости, а не в том, чтобы смаковать их на виду у всех, поэтому я стараюсь не рассусоливать свои переживания, и никто не посмеет распускать слухи, будто я люблю строить рожи перед зеркалом. Это Альфред строит рожи, а не я. Правильно сказала Беатриче, дочка Артура С., когда тот, непонятно зачем, хотел вырвать в Лазенках какой-то корень: «Не вырывай корня, папочка, — сказала она, — ведь это ножки дерева». У этих парней были чертовски сильные ноги, — я, правда, отрывал лапки мухам, но это в детстве, теперь я этого не делаю, — а с наступлением весны дни стали длинней и футбольные матчи продолжались дольше, почти до самой темноты. Новенького звали Михал. Будучи человеком объективным, я должен отдать ему справедливость, он был отличным спортсменом, прекрасно гонял мяч, всегда играл в нападении. Со своего наблюдательного пункта, то есть из придвинутого к окну кресла, скрываясь по вполне понятным причинам за шторой, я заметил, что Михал пользуется у своих товарищей большим авторитетом. Он без всякого труда взял власть над ними. А я не только отложил на неопределенный срок попытку разобраться в запутанной сюжетной ситуации, но даже перестал отвечать на телефонные звонки, и не потому, что избегал общения с людьми, — поймите меня правильно, — я просто не мог ни на минуту выпустить из виду разыгрывавшегося перед моим окном матча. Я не люблю зубных врачей; когда тебе сверлят зуб, ты никогда не знаешь, в какой момент вдруг станет больно. Следя за ходом игры, я научился почти безошибочно угадывать, в какой момент не прекращающаяся на поле заваруха достигнет апогея, степень накала страстей я определял по ногам. Для собственного употребления я назвал этот метод самообороны «состоянием боевой готовности». В этом состоянии я находился с момента появления во дворе первого парнишки и до тех пор, пока последний игрок не покидал поля боя. Насколько успешно, благодаря такой тактике, мне удавалось избегать слишком сильных потрясений, я определить не могу, но безусловно то, что в этом бедственном положении я был хотя бы избавлен от неясности и неожиданностей. Я жил страдая, но жил сознательно (ценю фразы, выражающие в немногих словах суть вещей).


Еще от автора Ежи Анджеевский
Пепел и алмаз

 На страницах романа Ежи Анджеевского беспрерывно грохочет радио. В начале звучит сообщение от четвертого мая, о том, что в штабе маршала Монтгомери подписан акт о капитуляции, "согласно которому …немецкие воинские соединения в северо-западной Германии, Голландии, Дании… включая военные корабли, находящиеся в этом районе, прекращают огонь и безоговорочно капитулируют". Следующее сообщение от восьмого мая - о безоговорочной капитуляции Германии.Действие романа происходит между этими двумя сообщениями.


Мрак покрывает землю

Ежи Анджеевский (1909–1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.


Поездка

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.


Нарцисс

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений. .


Сыновья

Ежи Анджеевский (1909—1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений. .


Опечатанный вагон. Рассказы и стихи о Катастрофе

В книге «Опечатанный вагон» собраны в единое целое произведения авторов, принадлежащих разным эпохам, живущим или жившим в разных странах и пишущим на разных языках — русском, идише, иврите, английском, польском, французском и немецком. Эта книга позволит нам и будущим поколениям читателей познакомиться с обстановкой и событиями времен Катастрофы, понять настроения и ощущения людей, которых она коснулась, и вместе с пережившими ее евреями и их детьми и внуками взглянуть на Катастрофу в перспективе прошедших лет.


Рекомендуем почитать
Резкие движения. И тогда старушка закричала

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Всяко третье размышленье

Впервые на русском — новейший роман классика американского постмодернизма, автора, стоявшего, наряду с К. Воннегутом, Дж. Хеллером и Т. Пинчоном, у истоков традиции «черного юмора». «Всяко третье размышленье» (заглавие книги отсылает к словам кудесника Просперо в финале шекспировской «Бури») начинается с торнадо, разорившего благополучный мэрилендский поселок Бухта Цапель в 77-ю годовщину Биржевого краха 1929 года. И, словно повинуясь зову стихии, писатель Джордж Ньюитт и поэтесса Аманда Тодд, профессора литературы, отправляются в путешествие из американского Стратфорда в Стратфорд английский, что на Эйвоне, где на ступеньках дома-музея Шекспира с Джорджем случается не столь масштабная, но все же катастрофа — в его 77-й день рождения.


Прогулки по Риму

Группа российских туристов гуляет по Риму. Одни ищут развлечений, другие мечтают своими глазами увидеть шедевры архитектуры и живописи Вечного города.Но одна из них не интересуется достопримечательностями итальянской столицы. Она приехала, чтобы умереть, она готова к этому и должна выполнить задуманное…Что же случится с ней в этом прекрасном городе, среди его каменных площадей и итальянских сосен?Кто поможет ей обрести себя, осознать, что ЖИЗНЬ и ЛЮБОВЬ ВЕЧНЫ?Об этом — новый роман Ирины Степановской «Прогулки по Риму».


NRXA, я люблю тебя!

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Петух

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Слёзы Анюты

Электронная книга постмодерниста Андрея Шульгина «Слёзы Анюты» представлена эксклюзивно на ThankYou.ru. В сборник вошли рассказы разных лет: литературные эксперименты, сюрреалистические фантасмагории и вольные аллюзии.