Черепаха Тарази - [15]

Шрифт
Интервал

Тарази ждал, пока черепаха выйдет из-за холмика, затем сделал круг, осматривая ее со всех сторон и не переставая удивляться своей находке…

Это действительно везение — крупное, видно по всем признакам — умное, как слон, но не изученное еще тестудологией животное, — такой подарок природа преподносит ученым раз в сто лет, неизвестно только, для разгадки тайн или просто в насмешку за тщетность и суетность их помыслов?

Но как бы там ни было, наш путешественник, не лишенный тщеславия, уже слышал голоса своих коллег-ученых, которые назовут потом животное его именем — черепаха Тарази.

Но где они, эти отважные коллеги-ученые? Только Тарази и его ученик Армон из Оруха увлечены тестудологией, все же остальные — от Дамаска до Бухары — колдуют в дыму и чаду, пытаясь превратить железо в блестящий, увлекающий, смертельно благородный металл. Тарази, больше чем кто-либо, отдал алхимии, зато раньше всех понял, что занятие это бесплодное, спорил с коллегами во дворе эмира бухарского, пытался доказать, но за то, что сеял смуту в умах ученых и сомнения в душах казнохранителей, был изгнан из родного города на десять лет, чтобы мог он вернуться уже умудренным, верующим, не знающим сомнения.

Впрочем, алхимия — идея превращения металлов — и озарила его вдруг, научила тестудологии — превращению жалких, неразумных животных в приличных людей, которых можно обучить торговле, военному делу, переписыванию бумаг и каллиграфии, на худой конец.

Десять лет он скитался… В Дамаске его приняли за соглядатая и продали греку-лавочнику. Дочь грека Зорбы влюбилась в молчаливого аскета, и это спасло его — грек однажды утром широко распахнул двери лавки и пинком в зад прогнал Тарази прочь… В римском соборе, как мы уже говорили, он обозревал картины с распятым пророком Исой, и его облили сверху помоями кара, чтобы мусульманин не входил больше в христианский храм.

Долго он прожил возле ашрама [11] и вел беседы с отшельником. Тарази увлекся учением об аватарах, и они говорили с отшельником о разных случаях перевоплощения в зависимости от поступков и деяний человека в предыдущих рождениях. Саму идею перевоплощения Тарази толковал как закон жизни, форму изменения, приемлемую для всех живых существ, будь то человек или животное, то есть в голове его зрела всеобщая формула, которую он как ученый хотел применить в своих исканиях.

Отшельник же эту самую идею толковал уже как человек богобоязненный, кроткий, не помышляющий дерзнуть на широкие обобщения, а тем более строить из случаев перевоплощения всеобщий закон жизни. Он говорил лишь об аватарах одного божества — Вишну, рассказывая о его возрождениях на земле и появлении среди людей в виде животных — рыбы, черепахи, вепря, льва и человека, карлика Вамаиа, Кришны, который был одновременно и пастухом, и принцем, и воином, царевича Рамы, брахмана Парашурама, всадника на белом коне — Калки и, наконец, мудреца-вероучителя Будды…

Тарази старался втолковать отшельнику, что поскольку божество меняет свою форму, перевоплощаясь, то человеку, изучившему этот порядок перевоплощений и вычислившему математическую формулу, можно будет вмешиваться в божественное ремесло и превращать, скажем, вепря в человека по своему желанию и, наоборот, различными опытами и хирургическими вмешательствами — в животное…

Отшельник, уже давно подозревавший Тарззи в богохульстве, но всегда говоривший с ним сдержанно, дружелюбно, ничем не выражая своего раздражения, вдруг махнул в сторону Тарази в досаде рукой и, повернувшись, пошел в глубь ашрама. И как был удивлен Тарази и тронут, когда на следующий день отшельник нашел его возле базара, упал на колени и потянулся к его сандалиям, чтобы поцеловать на них пыль. Жестом этим он как бы умолял Тарази простить его за раздражительность и нетерпеливость, которые помешали ему в спокойном и дружелюбном тоне закончить их вчерашнюю беседу. «Мне, грешному, еще долго придется учиться сдерживать свои пороки», — добавил отшельник печально.

В Самарканде у него был брат, служивший в дворцовой гвардии хана сипахсаларом [12], человек обеспеченный, испытывавший к Тарази сложные чувства, — он и жалел Тарази, называя его юродивым, неудачником, и стыдился на людях за него, любил отшучиваться: «Наша покойная матушка рассказывала, что, когда мой братец появлялся на свет, он не увидел сторону Мекки и отвесил поклон язычникам…» И когда Тарази, остановившись у него ненадолго, рассказывал о своих индийских приключениях, брат все время прерывал его, говоря: «Ну довольно, образумься ты наконец. Ты еще не так стар, за сорокапятилетнего любая богатая вдовушка пойдет. Поживи хоть немного. Ну чего ты маешься? Чего ищешь? Что тебя режет пополам, что ты мечешься между верой и неверием?..»

И сестра, к которой он приехал тайком в Бухару — одинокая, хотя и живущая в достатке старая дева, — о том же. Смотрит на брата, как он ест, как сидит во дворе, глядя на куст олеандра в палисаднике, и вздыхает, не знает, о чем с ним говорить, чувствует, что он так далек от нее, от этой жизни вокруг, но думает сестра все о том же — остепенился бы, седой уже весь, спрятал бы гордыню и пошел бы на поклон к эмиру Бухары, чтобы тот простил и разрешил жить в родном городе. Через каких-то влиятельных знакомых добилась она приема к эмиру. И пока Тарази сидел в приемном зале, среди просителей, не зная, о чем он будет говорить с эмиром, от всей этой чинности, парадности, от всей этой атмосферы негласного соперничества кого раньше пригласят на аудиенцию, тот, значит, большего стоит! — он вновь наполнялся иронией, мысли его как будто загорались от парадоксальных догадок и прозрений, от проницательного взгляда на сидящих в зале и ожидавших каждый своего — повышения в чине, в жалованье, графства, бегства, — и вся эта мишура не стоила того, чтобы отдавать за нее хотя бы час своей свободы, добровольного изгнанничества, этого мерного покачивания в седле по пустынной дороге.


Еще от автора Тимур Исхакович Пулатов
Плавающая Евразия

Причудливое переплетение фантастики и реальности, мифологии и сатиры, истории и современности. Действие романа разворачивается в большом среднеазиатском городе в дни, наполненные драматическим ожидание очередного землетрясения.


Второе путешествие Каипа

Старый рыбак Каип скитается на лодке по капризному Аральскому морю, изборожденному течениями и водоворотами, невольно вспоминаются страницы из повести «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя. Вспоминаются не по сходству положения, не по стилистическому подражанию, а по сходству характера рыбака, что не мешает Каипу оставаться узбеком.


Жизнеописание строптивого бухарца

Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».


Рекомендуем почитать
Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II

До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора. Автор книги провел свое расследование и убедительно ответил на вопросы, кто из венценосной семьи стоял за убийцами и виновен в гибели царя-реформатора и какой след тянется от трагической гибели Александра II к революции 1917 года.


Агония. Византия

Книги Ж. Ломбара "Агония" и "Византия" представляют классический образец жанра исторического романа. В них есть все: что может увлечь даже самого искушенного читателя: большой фактический материал, динамический сюжет, полные антикварного очарования детали греко-римского быта, таинственность перспективы мышления древних с его мистикой и прозрениями: наконец: физиологическая изощренность: без которой, наверное, немыслимо воспроизведение многосложности той эпохи.


Бунтари и мятежники. Политические дела из истории России

Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.


Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки немецкого, или Проклятые деньги

Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!


Трэвелмания. Сборник рассказов

Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.