Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу - [94]
В 2014 г. «1984» стал настолько популярным символом для участников антиправительственных выступлений в Таиланде, что «Филиппинские авиалинии» сочли нужным предупредить пассажиров, что наличие у них этой книги может создать проблемы на таможне и со стороны других представителей властей[1114]. «Эмма Ларкин» (псевдоним американской журналистки, работающей в Юго-Восточной Азии) написала: «В Бирме шутят, что Оруэлл написал об этой стране не один роман, а целую трилогию: “Дни в Бирме”, “Скотный двор” и “1984”»[1115].
Судя по всему, особый резонанс Оруэлл вызывает в современном Китае. С 1984 г. было опубликовано примерно тринадцать переводов «1984» на китайский язык. Этот роман и «Скотный двор» также переведены на тибетский. Объясняя актуальность Оруэлла для Китая, один из переводчиков, Дун Лэшань, написал: «Двадцатый век скоро кончится, но политический террор продолжается, поэтому “Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый” остается значимым и сегодня»[1116].
Более ранние размышления Оруэлла о злоупотреблении политической властью также находят новую аудиторию. Исламский радикал, читая «Скотный двор» в египетской тюрьме, почувствовал, что Оруэлл апеллирует к его личным сомнениям. «Я начал соединять отдельные точки и думать, что если бы парни, с которыми я тут сижу, когда-нибудь пришли к власти, то, господи, это был бы исламский эквивалент “Скотного двора”», – сказал Мааджид Наваз[1117]. В Зимбабве оппозиционная газета публиковала «Скотный двор» в многих номерах с продолжением; на иллюстрациях хряк Наполеон был изображен в таких же массивных солнцезащитных очках, как у пожизненного президента Зимбабве Роберта Мугабе[1118]. В отместку кто-то взорвал типографию газеты противотанковой миной. Кубинский художник был посажен в тюрьму без суда за планы поставить в 2014 г. пьесу по «Скотному двору». Чтобы власти наверняка поняли его замысел, он написал на двух свиньях имена «Фидель» и «Рауль»[1119].
В эпоху после трагедии 11 сентября особенно актуальным вновь стал роман «1984», завоевавший новое поколение западных читателей благодаря трем взаимосвязанным аспектам.
Для сегодняшних американцев фон действия романа, постоянная война, служит пугающим предостережением. В книге, как и в нынешней жизни Америки, конфликт происходит где-то там, за кадром, временами напоминая о себе далекими разрывами бомб. «Уинстон не мог уверенно вспомнить время, когда его страна не воевала бы», – писал Оруэлл в «1984»[1120]. (Это можно сказать обо всех американцах в возрасте до двадцати с небольшим лет. В романе некоторые персонажи даже подозревают, что правительство выдумывает войну, утверждая, что она продолжается, чтобы удержать власть.)
В эпоху, когда американцы ведут войны с помощью дронов и высокоточных управляемых ракет, силами немногочисленных «морских котиков» и других сил специального назначения в дальних уголках Ближнего Востока, а вражеские бомбы время от времени взрываются в таких городах, как Лондон, Париж, Мадрид и Нью-Йорк, этот фрагмент романа звучит как пугающее пророчество:
Это военные действия с ограниченными целями, причем противники не в состоянии уничтожить друг друга, материально в войне не заинтересованы… физически войной занята малая часть населения – в основном хорошо обученные профессионалы, и людские потери сравнительно невелики. Бои – когда бои идут – развертываются на отдаленных границах, о местоположении которых рядовой гражданин может только гадать… В центрах цивилизации война дает о себе знать лишь… от случая к случаю – взрывом ракеты, уносящим порой несколько десятков жизней[1121].
Второй движущей силой нынешнего бума вокруг Оруэлла является развитие после 11 сентября 2011 г. феномена «шпионского государства» (intelligence state). Мы живем во времена всепроникающего, зарвавшегося государства как на Востоке, так и на Западе. В начале 2000-х гг. правительство Соединенных Штатов как ни в чем не бывало убивало людей в странах, с которыми не находилось в состоянии объявленной войны, например в Пакистане и Йемене, с помощью дистанционно управляемых летательных аппаратов. Многие из убитых даже не были опознаны, решение принималось лишь по так называемым поведенческим паттернам, показавшимся властям США угрожающими. Убийство этих людей получило название «удар по предполагаемому террористу»[1122] – скажем, по мужчине боеспособного возраста, совершающему поступок, ассоциирующийся с террористами, скажем, разговор с установленными террористами по телефону или посещение собрания вместе с ними. Сотни таких ударов с беспилотных летательных аппаратов были нанесены в Пакистане, Йемене и Сомали. (Американцы, ссылаясь на букву закона, отмечали, что цели были вооружены, но это чистый софизм в отношении мужчин из таких мест, как афгано-пакистанская граница, этот современный Дикий Запад, где все взрослые мужчины носят оружие.) «Метаданные» – манипулирование миллиардами бит информации с целью выявления прежде незамеченных паттернов поведения – позволяет правительствам втихую составлять поведенческие досье на миллионы людей.
