Черчилль и Оруэлл: Битва за свободу - [61]

Из-за подобных предубеждений первые англо-американские встречи своей гремучей смесью энтузиазма, невежества и неловкости напоминали первые свидания. «В ближайшем окружении президента полно евреев», – отмечал дипломат Оливер Харви[717]. Американское общество поразило его отсталостью – «на сотню лет позади нас в социальной эволюции»[718].

Харви, советник Энтони Идена, британского министра иностранных дел на протяжении большей части Второй мировой войны, не был банальным снобом. Его шокировал расизм американцев и упорное стремление американских военных соблюдать законы сегрегации во время пребывания в Англии: «Просто безобразие, что американцы пытаются экспортировать свои внутренние проблемы. Мы не хотим, чтобы в Англии началось линчевание. Я не переношу типичного отношения южан к неграм. Это огромная язва американской цивилизации, обессмысливающая половину их заявлений»[719]. Эта тема занимала британских тори больше столетия, восходя к острому вопросу писателя Сэмюэла Джонсона об американских революционерах: «Как это возможно, что громче всех визжат о свободе надсмотрщики за неграми?»[720]

Отправленный в 1941 г. в Вашингтон лорд Галифакс демонстрировал ту же реакцию. Он полагал, что непопулярен среди американцев не потому, что ассоциировался с провальной политикой умиротворения, а из-за того, что общественным мнением управляла «определенная часть прессы, находящаяся под еврейским влиянием»[721]. Скоро он стал относиться к американцам как к «толпе маленьких детей – чуточку неотесанных, очень добросердечных и управляемых, главным образом, эмоциями».

Кое-что в британском характере – прежде всего, непоколебимая невозмутимость аристократии, – также доводило американцев до белого каления. Энтони Иден однажды заметил, что в ходе Битвы за Британию над его сельским домом часто вспыхивали яростные воздушные бои, «временами как раз когда мы играли в теннис»[722]. Однажды в деревья за домом рухнул мессершмитт. Он не записал в дневнике, был ли прерван матч из-за этого инцидента. Через 16 лет глубокое непонимание Иденом американцев способствует Суэцкому кризису, который положит конец его премьерству и еще больше ослабит положение Британии в мире.

Глава 10 Мрачные перспективы послевоенного мира 1943 г.

Это была пора, когда Оруэлл, малозаметная пока фигура в британской жизни, стоял на пороге величия. Черчилль тем временем начал падать с вершины власти, сталкиваясь с мрачными реалиями послевоенного мира.

Оба они наблюдали возвышение американцев, которые поначалу слабо проявили и заставили недооценивать себя в войне. Недисциплинированность американских военных беспокоила лучше обученных британских коллег. «Там, где мы каждую ночь выставляли почетный караул, они стояли, опершись на винтовки, жевали свою жвачку, курили и в целом выглядели совершенно не по-военному», – вспоминал британский военнослужащий[723].

Оруэлла тоже коробил вид американцев. В конце 1942 г. он писал об американских солдатах, которых встречал на улицах Лондона: «На их лицах постоянно недовольное выражение»[724]. Это ему не нравилось.

Американские военные самого высокого ранга также не впечатлили британцев. Генерал Джордж К. Маршалл и его люди в январе 1943 г. приехали плохо подготовленными на конференцию в Касабланке, где должны были приниматься важнейшие решения о ходе следующего года войны, например, о вторжении в Сицилию, а впоследствии, возможно, и на материковую часть Италии. Рузвельт дал Маршаллу указание взять с собой только пять советников. В результате, как признавался Маршалл своему биографу, «подготовка нашей делегации была совершенно недостаточной»[725]. Британцы – этот контраст особенно бросался в глаза под ярким марокканским солнцем с сопутствующими ему почти забытыми радостями вроде изобилия куриных яиц и апельсинов, – под завязку заполнили корабль «Булоло» водоизмещением в 6000 т прекрасно образованными и сообразительными офицерами[726]. Те вооружились набросками различных вариантов планов ведения войны и разражались меморандумами по любым вопросам военного характера, возникающим в ходе дискуссий между лидерами. Американцы обнаружили, что «каждый раз, как они касались какой-то темы, у британцев была заранее составленная бумага»[727], жаловался адмирал Эрнест Кинг, суровый начальник штаба ВМФ США, начавший служить еще на испано-американской войне. Часто американцы были не способны дать обдуманный ответ. Например, они не привезли эксперта по трансатлантическим перевозкам и сообщили британцам, что, по их прикидкам, для снабжения Британии всем необходимым придется поставлять 3,6 млн т грузов в год. Британцы тут же выдали точную цифру – 7 млн т[728].

Черчилль, в противоположность американцам, как обычно, вникал в детали. Когда его стратеги настаивали, что вторжение в Сицилию невозможно подготовить ранее 30 августа 1943 г.[729], он предельно внимательно проанализировал их допущения и сделал вывод, что наступление может состояться на несколько недель раньше, в конце июня или в начале июля. Время покажет, что он был прав – британские и американские солдаты высадятся на южном побережье Сицилии 10 июля 1943 г.