Чемодан миссис Синклер - [87]

– Вообще-то, не я. Это идея Дженны.

Мы потягиваем шампанское и наблюдаем за празднеством. Потом весь шум и музыка куда-то отодвигаются и на нас опускается странная тишина. Я знаю, мы оба ее ощущаем.

Филип переминается с ноги на ногу, вздыхает и поворачивается ко мне.

– Спасибо, – говорит он.

В его глазах непонятная тревога.

– За что? – спрашиваю я.

Мне кажется, мой вопрос прозвучал слишком громко и сейчас глаза гостей обратятся к нам. Тогда нам с Филипом поневоле придется спускаться вниз и растворяться в торжестве.

– За то, что выдерживаешь меня.

– За что? – опять спрашиваю я, думая, что неверно поняла его слова.

Он наклоняется ко мне. Наши щеки соприкасаются.

– За то, что выдерживаешь меня.

Дженна развлекает разговорами милейшую миссис Лукас. И надо же, что именно сейчас она бросает взгляд вверх и видит, как Филип, наклонившись ко мне, что-то шепчет, касаясь моей щеки. Я встречаюсь с ней глазами.

Вскоре Филип благоразумно ретируется в свой кабинет. Через несколько минут туда же уходит и Дженна. Я спускаюсь вниз и включаюсь в праздник. Болтаю, смеюсь, предлагаю книги, но все мои мысли заняты Филипом. Я и сейчас чувствую прикосновение его щеки и слышу его шепот. В моих ноздрях остался запах его лосьона после бритья, его волос. Запах его дыхания с ароматом шампанского и… чего-то еще. Чего-то нового для меня и в то же время – непостижимо знакомого. Возможно, знакомого по снам.

Из кабинета выходит Дженна. Лицо у нее красное и печальное. Я уже собираюсь спросить, в чем дело.

– Роберта, поднимись со мной наверх, – вдруг просит она, проходя мимо. – Это ненадолго.

Я иду следом за ней в святилище Филипа. Дженна щелкает выключателем, идет в спальню, снимает со шкафа чемодан и начинает бросать в него свою одежду.

Я стою в дверях и смотрю. Потом спрашиваю:

– Что ты делаешь?

– А как по-твоему, что я делаю?

– По-моему, собираешь вещи.

– Я ухожу.

– Ты поссорилась с Филипом?

– Нет. Просто наши отношения закончились.

– Дженна, ты уверена? – спрашиваю я, инстинктивно делая шаг в ее сторону. – Может, не все так трагично? Чем тебе помочь?

– Помочь убраться с твоей дороги? Чтобы я не путалась у тебя под ногами?

Обожженная ее словами, я отступаю назад:

– Да что вообще с тобой, черт побери?

– Только не надо разыгрывать из себя невинную овечку! – огрызается Дженна.

– Я хотела сказать… Я могу помочь тебе помириться с Филипом?

– Я не собираюсь быть… на вторых ролях. Я сто́ю большего.

– Конечно. Конечно, ты стоишь большего. Но я все равно не понимаю.

– У меня есть глаза и уши. И, представь себе, мозги, хотя внешне я кажусь дурочкой-блондинкой.

– И…

Я нервозно смотрю, как она шумно выдвигает и задвигает ящики, хлопает дверцами, выкидывая на пол целую коллекцию туфель на высоком каблуке.

– Не знаю, действительно ли ты такая наивная или прикидываешься. Тогда позволь тебя просветить. Филип меня не любит. У наших отношений нет будущего. Я только что услышала об этом из первых уст. Как будто раньше не знала.

– Но это как-то… внезапно, что ли.

– Ну и что? Это что-то меняет? Главное, это правда. И я услышала ее от Филипа. Он сказал мне, что любит другую женщину.

– Так и сказал?

Мне стыдно за себя, поскольку от ее слов во мне вспыхивает надежда.

– Представь себе. Я выложила ему свои подозрения. Он и отпираться не стал. А я не стала спрашивать, кто эта счастливица.

Ее голос становится все выше, переполненный болью.

Я утыкаюсь глазами в пол, вся красная от стыда, мучений, недоверия и надежд. Цокая каблуками, Дженна идет в гостиную, затем возвращается и продолжает сборы. Она достает и открывает второй чемодан.

– Так и должно было случиться. Я видела, куда все катится. Я… я не всегда была честна с тобой. И даже больше. Это я рассказала Франческе Дирхед про твой роман с Чарльзом.

У меня отвисает челюсть. Дженна останавливается. Вид у нее ошеломленный (или она умело придала лицу нужное выражение). Но стоит ей заговорить, и в ее голосе я не улавливаю ни нотки раскаяния. Она говорит дерзко, с вызовом, стремясь себя оправдать.

– Ну что, принести тебе свои извинения? Хорошо, приношу. Готова признать: мне хотелось, чтобы ты не путалась у меня под ногами. Но когда все случилось… когда она пришла, мне стало очень стыдно. Ты не сделала мне ничего плохого. Наоборот, помогла тогда. Повезла меня в клинику. – Ее голос дрожит, выдавая близкие слезы. – Жаль, что мы никогда не будем подругами.

Она права. Конечно же, она права. Но чтобы дружба кончалась вот таким нелепым и отвратительным образом?

Сборы закончены. Дженна надевает пальто и сапоги.

– Попрошу Филипа собрать все остальное. Потом заеду за вещами. В другое время. После Рождества. И не таращи на меня глаза.

Ее голос звучит сердито, но с каким-то сочувствием. Она даже треплет меня по руке:

– Ты лучше иди к нему. Думаю, он тебя ждет.

Дженна выходит из квартиры, спускается по лестнице и покидает «Старину и современность», превращая свой уход в маленький спектакль.

Не знаю, сколько времени проходит. Может, несколько минут, а может, и час. Я спускаюсь в магазин. Большинство гостей разошлись. Патрисия и Софи стоят у кассы и оживленно переговариваются. Они видят, как я спускаюсь. Я качаю головой и иду в коридор, где на крючке висит моя сумка. В ней лежат два письма.