Чем я хуже? - [55]

Потом окинул быстрым взглядом поле боя: трое мордоворотов лежали без сознания, четвертый стонал в обнимку со своим поврежденным коленом и опасности явно не представлял. И тут он поднял глаза на забытого им писаря-следователя. Тот как раз кончил говорить по телефону и спокойно так, чуть ли не вальяжно, опустил трубку на рычаги аппарата. Опустил правой рукой, а в левой, вытянутой вперед, пухлощекий левша уверенно держал наган, черный зрачок которого, не качаясь, уверенным обещанием смерти смотрел прямо в центр широкой груди «Нефедова».

— Отойдите к стене, — спокойно и с уверенностью в своей силе приказал энкавэдист. Алексей Валентинович продолжал стоять, молниеносно прикидывая варианты: «Пригнуться и прыгнуть вперед? Не успею. Выстрелит раньше. Бросить в него тело одного из мордоворотов? Тоже не успею. Далеко он. Надо бы поближе подойти, пока к нему вызванная помощь не прибежала, а там разберемся».

— Стоять, — по-прежнему спокойно приказал пухлощекий очкарик, переведя зрачок револьвера в лоб шагнувшему вперед «Нефедову». «Нефедов» остановился. Пухлощекий слегка повернул наган вправо и, не зажмуривая глаз, выстрелил. Возле самого уха Алексея Валентиновича, обдав нагретым воздухом и близкой смертью, просвистела плоскоголовая пуля и глухо чпокнула в крашенную зеленой краской кирпичную стену, извергнув наружу легкое облачко красно-белой пыли. Непривычный грохот выстрела в небольшом закрытом помещении и едкий запах сгоревшего пороха.

— Я не шучу, — продолжил меткий стрелок. — Отойдите к стене, или я прострелю вам коленную чашечку. Сомневаетесь, что попаду?

— Верю, — кивнул Алексей Валентинович и отошел к дальней стене. — Позвоните Судоплатову, мне нужно передать ему важную информацию, — попросил он.

— Это не в моей компетенции, — покачал головой пухлощекий стрелок. — Теперь повернитесь лицом к стене и лягте на пол лицом вниз. Руки на затылок. И не надо разговаривать.

— Служивый, ты пойми, у меня действительно важная информация, — не терял надежду переломить ситуацию в свою пользу Алексей Валентинович, — позвони Судоплатову или кому-нибудь из вашего высокого начальства. Это действительно важно.

Служивый взвел большим пальцем курок, чуть повернул дуло нагана влево, и вторая пуля едва не оцарапала второе ухо надоедливого говорливого подследственного. Третьего выстрела Алексей Валентинович ждать не стал и, матерясь про себя, растянулся на полу в требуемой позе. У него за спиной писарь-стрелок прошел к двери и, поклацав, открыл замок. Лежать на прохладном полу пришлось недолго. Приближающийся тяжелый топот сапог в коридоре; ударом отброшенная к стене загудевшая дверь; ворвавшаяся толпа возбужденных мужиков; хриплые матюки; холод широкого ствола (ППД?) больно прижатого к спине; тесные наручники, туго и больно стянувшие запястья сзади.

— Встань, сука! — болезненный удар сапожищем снизу в живот. Неуклюже — мешали скованные руки — Алексей Валентинович, превозмогая боль, с трудом поднялся на ноги. Комната была полна вооруженных энкавэдэшников. В крепких руках грозились и ТТ, и наганы, и винтовки со штыками. У двоих — даже редкие автоматы Дегтярева, ППД-34, с еще секторными магазинами. Да-а… Перепугались. Забегали, как ошпаренные кипятком тараканы. Не привыкли доблестные чекисты, чтобы подследственные их самих били. Да еще и один четверых. Прямо, можно сказать, сбой в программе произошел. Как он только, мать его и так, и перетак, и растак, посмел? Его дело самому терпеть справедливые методы физического воздействия от исправно несущих свою тяжелую службу сотрудников органов, а не сопротивляться и, тем более не калечить доблестных слуг государевых.

Покалеченных им крепышей-мордоворотов уже снесли под одну стену. Трое уже были в сознании и сидели на полу, опершись спинами. Четвертый, которого Алексей Валентинович вырубил вторым и который, падая навзничь, крепко треснулся затылком о кафельный пол, лежал по-прежнему в беспамятстве.

— Вы понимаете, что вы себе «вышку» уже заработали? — вежливо поинтересовался у него энкавэдист с одной шпалой в каждой петлице.

— Догадываюсь, гражданин лейтенант госбезопасности, — кивнул Алексей Валентинович.

— И зачем вы напали на наших сотрудников? Смысл? Надеялись отсюда убежать? Это не возможно.

— Я это прекрасно понимаю.

— Тогда зачем?

— Во-первых, я просто действовал не опережение. Меня ведь сюда привели не просто вопросы задавать, а элементарно избивать. Захотелось показать вашим мордоворотам, что не всегда на их улице праздник. Причем, как они считали, совершенно безнаказанный. Во-вторых и в главных, я очень хотел привлечь к себе внимание кого-нибудь более умного, чем следователь Веселенький. Дело в том, что я располагаю сведениями чрезвычайной государственной важности, а сержант госбезопасности Веселенький мне привычно шьет шпионаж в пользу наших теперешних германских друзей и ни в чем разбираться просто не же…

— Этот? — раздался грубый крик от двери. В комнату, грубо расталкивая руками нижестоящих, вкатился круглый потнолицый коротышка в энкавэдэшном звании капитана (по армейскому табелю о рангах — целый полковник). — Эта лярва посмела поднять руку на сотрудников НКВД?