Челюсти пираньи - [48]

Внезапно голоса наверху стихли, я еще раз на прощание плеснул себе в бокал, собираясь покинуть эту уютную обстановку, как вдруг услышал шаги. В комнату вошла Ланина. Она даже не пытались скрыть, что расстроена.

Она села рядом с огнем, напротив меня.

— Не знаю, что делать с ним, — вдруг негромко проговорила она. — Он ничем не желает заниматься, его абсолютно ничего не интересует. Он все время пьет. Я вас прошу, по-возможности приглядите за ним.

Эта просьба мне совершенно не нравилась, желание превращаться в няньку Эрнеста я не испытывал никакого. Ланина посмотрела на меня и по-видимому прочитала отпечатавшиеся на моем лице мои мысли.

— Я понимаю, что вам не нравится моя просьба, но к кому я могу с ней еще обратиться. Вы же видите, я настолько занята, что не могу уделять ему много внимания.

— Хорошо, я постараюсь, — неохотно пообещал я.

— Я хотела с вами еще кое о чем поговорить. — Ланина внимательно оглядела комнату. — Как вы думаете, здесь нет «жучков»?

— Днем я осмотрел весь дом, в том числе и эту комнату, но ничего такого не нашел.

— Что ж, будем надеяться. Каюсь, но прошу вас простить меня за то, что я вам не все рассказала. Сама не знаю почему? — задумчиво проговорила она. — Щипанов незадолго до смерти поведал мне нечто, о чем я его тогда просила никому не рассказывать. Именно поэтому я и приехала на комбинат. Им все-таки кое-что удалось раскопать. По мнению Щипанова, значительная часть выпускаемой тут продукции куда-то уходит.

— Что это означает?

— Наш замечательный директор комбината отчитывается не о всей производимой продукции, здесь на комбинате существует система двойной бухгалтерии. Более того, по некоторым сведениям тут работает вторая, тайная бухгалтерия, которая занимается учетом той части продукции, которая не попадает в официальные отчеты и балансы. Эта продукция уходит с комбината через какие-то специально для этого организованные фирмы. Ну а доходы от этих операций, сами понимаете, идут Курбатову. И, полагаю, не только ему, — после короткой паузы добавила она.

— Но не так-то легко вывозить с комбината продукции больше, чем это проставлено в документах. Как они это делают?

Ланина достала сигарету и закурила, заняв немножечко огня у камина.

— На этот вопрос ответа у меня нет, но я бы хотела его получить. С вашей помощью.

— Но каким образом?

— Я думала об этом. Конечно, легче всего подкупить учетчиков, охрану, но с другой стороны все это ненадежно. Тем более, отец, чуя не ладное, еще год назад подчинил вневедомственную охрану комбината себе. Он даже платил им зарплату из централизованного фонда. Но боюсь, это не помогло, они обхитрили папу. Но как? Речь же идет не об ювелирных украшениях, а о металлопрокате. А это сотни тонн, десятки составов.

— Как же они действуют?

— Я же сказала: не знаю. Но у меня есть предположение. Я сегодня исследовала железнодорожные хозяйство и меня удивило то, что оно на комбинате чересчур разветвленное. Может, я что-то не понимаю, но мне показалось, что для его работы не требуется столько путей. И во мне зародилась идея: проследить движение какого-нибудь состава с готовой продукцией.

— Это опасно.

— Опасно, — согласилась Ланина. — А что здесь из того, что мы делаем, не опасно?

— Почти все, — подтвердил я. — Разве что сидим у камина, это вполне безопасно.

Ланина задумчиво перевела взгляд на танцующее пламя.

— Так вы согласны поучаствовать в операции? — вдруг спросила она.

— Вы приказываете, я подчиняюсь.

— Да, вы правы. А знаете, мне стало нравится отдавать приказы. Раньше я не любила этого делать, даже стеснялась. А теперь когда вижу, как люди выполняют все, что я им говорю, мне доставляет это удовольствие. Это плохо?

— Это может стать плохой чертой, если превратится в самоцель, в способ получения удовольствия от власти над подчиненными.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — странным тоном произнесла она, и я даже не разобрал: рассердилась она на мои слова или приняла их к сведению. — Мне нравится здесь сидеть у камина, но уже поздно. Налейте мне вашего коньяка и я пойду спать.

Я выполнил ее то ли приказ, то ли просьбу.

— За наш успех, — провозгласила она тост.

Честно говоря, я не совсем понял, что Ланина конкретно имела в виду, но коньяк выпил. Ланина встала и, как мне показалось, не очень охотно пошла к двери. Я последовал за ней. У лестницы наши пути разошлись: ее — пролегал на второй этаж в супружескую спальню, мой — в соседнюю комнату.

Первый день нашего пребывания в этом городе завершился. Мы были живы и здоровы. И это обстоятельство вполне можно было считать тем самым успехом, за который мы только что выпили.

Глава восьмая

Но утром наши планы оказались нарушенными. Мы только-только сели завтракать причем вопреки своему обещанию к нам присоединился Эрнест, как вдруг послышался шум моторов. Не сговариваясь, вся наша троица бросилась к окну.

У дому только что остановились три автомобиля. Мое сердце при виде этой картины снова тревожно забилось, а пальцы потянулись к пистолету. Из машины вылез высокий грузный мужчина.

— Гарцев, — первой узнала его Ланина.

В ее голосе прозвучала тревога. Мы невольно переглянулись.