Человеку нужен лебедь - [91]
— Погоди, Богдан Савельич! — резко бросил Борис.
Будто не слыша, старик не остановился. Из-за поворота показался пассажирский состав. Богдан Савельич припал к Борису. Молчал, ласково поглаживая его по плечам. Отстранившись, любовно посмотрел в глаза, прижал к себе и трижды расцеловал. Подтолкнул к Андрейчеву.
— Прощайтесь, Алексей Иванович, поезд стоит всего одну минуту, — отвернулся, вытер слезы со щек.
— Ты вот что, Борис, не беспокойся. Здесь все будет как при тебе, — обнимаясь и целуясь, заверил Андрейчев. — И Ольгу с детьми не оставим, поможем.
— Стипендия большая — буду высылать Ольге, — буркнул Борис.
— Ничего, и наша помощь не помешает.
Притормаживая, остановился поезд. Борис поднялся в тамбур. Когда раздался свисток паровоза, до боли в сердце захотелось, как несколько минут назад, домой, в степь, на взморье.
Спрыгнул бы Борис.
Но поезд тронулся, и некуда было прыгать — рядом, держась за передний поручень, шел Богдан Савельич, загораживая Борису путь для отступления. Отстал старик — проводница замкнула дверь.
Борису захотелось заплакать. Еле сдержал себя. Прошел в вагон, остановился около окна.
Рядом открылось купе. Пожилой мужчина, явно только для себя, удивленно заметил:
— Безлюдье, страх божий. Не знаю, как тут можно жить?
Борис подумал, что мужчине стоит резко ответить. Но поезд вдруг круто повернул, и вдали показался розово-синий горизонт, а вблизи качались еще по-утреннему лазоревые камыши.
— Сейчас будет Лебединый ильмень, — радостно прошептал Борис.
И появилась водная гладь — широкая, с лазурью. А на ней при нетревожной тишине плавала большая стая лебедей.
Стая удивительно красивых, белых птиц. Взмахнут они метровыми крыльями вверх — и словно кто-то радостно вздохнет, большой, сильный и добрый; пойдут их крылья вниз — и нежно зашелестят перья подкрылков, а потом заговорят голосом флейт маховые крылья…
Человеку очень нужен лебедь. Нужен, чтобы подняться нравственно на ту поднебесную высоту, с которой можно посмотреть на землю как на родной дом.
А это необходимо и важно — посмотреть человеку на землю как на бесконечно дорогой ему дом…
