Человеку нужен лебедь - [10]
Семен вихрем рванулся с места, растаял в темноте и оттуда крикнул:
— Не буду вам мешать! Домой вместе, подъеду к вам!
Держусь в десятке метров от старика — лед еще не окреп, иногда предательски трещит. Стараюсь изо всех сил, сбросил с себя полушубок, остался в одной рубашке, пот градом льет со лба, а отстаю. Наконец-то позади прибрежные камыши. На косах под солнцем переливаются радугами бугры льда, навороченные моряной. Часто попадаются полыньи, вода в них черная, она резко выделяется на синеве льда. От внимательного взгляда Железнова не ускользает ни вставшая торчком на меляке льдинка, ни пучок камыша у полыньи.
— Вон, во-о-он тюлени, — вдруг показывает он вдаль. — В майне смотри! Вон вода всплеснулась!
Долго присматриваюсь к ледяным просторам, на глаза набегают слезы — и все же никого не вижу.
Неожиданно в недалекой майне показывается усатая морда. Тюлень не видит нас и спокойно плывет к кромке. Рядом с ним высовывается из черной воды другой. Они начинают выбираться на лед, но вдруг видят нас и шумно скрываются в воде.
— Останавливаемся, — тихо приказывает Железнов. — Сядешь здесь, а я чуть отъеду. Хорошие места, тут обычно косяки рыбы собираются.
Отъехав недалеко, выкалываем пешнями ледяные крыги, подвозим их на чунках к майнам, устраиваем из них скрадки. Одеваемся в белые халаты, они до самых пят, чтобы ни брюк, ни валенок не видать было, шапки оборачиваем белыми платками.
Долго сижу неподвижно, майна моя пуста, меня начинает клонить в сон. Чтобы рассеяться, оглядываюсь на Железнова. И надо же такому — в полынье резкий всплеск! Мигом оборачиваюсь, вижу кошачьи глаза и редкие усы на тупом рыльце… Тюлень! Вскинуть ружья не успеваю — зверь мгновенно исчезает. С досады, что проворонил тюленя, лезу в карман за папиросами. А передо мной вновь усатая морда! Показалось, что в прищуренных глазах тюленя блеснула насмешка, и хвостом он вильнул как-то уж очень насмешливо. «Ну, теперь кочерыжкой замерзну, а ничем не отвлекусь, — подумал. — Теперь не проведешь!»
Слышу — выстрелил Семен. Не вытерпел — посмотрел на него: он выволакивал на лед тюленя. Взглянул на Железнова. Старик словно застыл, — кажется, не человек в белом халате, а глыба льда, припорошенная снегом. Перед ним высовывается тюлень, но старик даже не пошевелился.
«Заснул!» — испуганно думаю я и хочу, как при охоте на птицу, предупредить его коротким возгласом: «У!» Зверь исчезает раньше, чем я успеваю крикнуть. И тотчас Железнов вскидывает к плечу ружье.
— Эх, опоздал Григорий Антонович, — сокрушаюсь я.
Но он не опускает двустволки. Проходит несколько секунд, и там же, где и раньше, опять появляется тюлень. Выстрел старика — и раненый зверь бьет ластами, вода фонтанами взлетает вверх. Я вылезаю из засидки, иду к старику. Он широко размахивается, бросает якорек на крепкой и тонкой бечевке. Меткая рука у Железнова: якорек впивается в тюленя. Шнур натягивается — зверь тяжел. Мех у него короткий, серебристый, сам он весь словно кожаный мешок, налитый жиром, — наверное, недаром говорят: жирный, как тюлень.
Покурив, мы расходимся. Теперь я все проделываю, как старый охотник, и мне повезло, добыл тюленя.
…Короток зимний день, вроде только наступил, а уже из глуби ледяных просторов бредут сумерки. Возвращаемся засветло, ночью можно влететь в полынью, да и мороз покрепчал — майны начало затягивать льдом. Лебеди из них перелетают на глубь, там вода теплее, не застывает, как на меляках. Завидя нас, белые птицы тревожно кричат: «Гул, гул, гул» — и набирают высоту.
Недолго держится у нашего побережья тюлень. Морозы заковывают в ледяной панцирь майны — негде зверю вылезти из воды, подставить бок или спину под солнце и запастись воздухом. Уходит он к дальней морской кромке льда, а туда уже на чунках добраться-то можно, но за короткий день назад не успеешь, а ночевать в море нельзя! Подует ураганный норд-вест, погонит от берегов воду, а она потянет за собой льды и на глуби искрошит их…
ЛИСЬИ ГОНЫ
Вы думаете, охотником стать просто: взял ружье, подпоясал патронташ, оделся и пошел дичь добывать или зверя промышлять. Так можно думать, если не бывал нигде, кроме своего подворья! Придет весна — на взморье за зиму морозы все заросли выжелтили, — одежду цвета спелой соломы подбирай, а если в ледяных буграх собираешься охотиться — бери белый халат. Ранней же осенью, когда осока, куга и даже камыши еще темно-зеленые, в засидку надо сесть в зеленом.
И про шапку нельзя забывать! Шапка под цвет зарослей — птица не шарахнется в сторону. А вот сапоги на вечерянке ни при чем — их не видать.
Зато на лисьих гонах шапку хоть черного каракуля надень, а в черные сапоги и брюки ни в коем случае не вырядись. Лиса поверху не смотрит, шапка для нее, что небо для свиньи, а сапоги сразу увидит. Заметит — и была такова! Только следы на снегу расскажут, что стояла она рядом, рассмотрела, повернулась и пошла хвостом след заметать.
Ох и мастерица же обманывать, рыжая плутовка! Особенно молодых собак, чуть недоглядел — всех погубит.
Собирались мы со сворой на лисиц, а охотник Василий Иванович сказал мне:
— Да что ты волнуешься, подумаешь, охота какая: собаки бегают, гавкают, а ты стоишь на тропе и ждешь, когда к тебе подгонят.
