Человек Желания - [45]
Возвышенный посредник, сверяя достижения людские, из них оставит сущими лишь те, которые связь обретут с предвечными началами божественного языка. Единственно его вы слушайте реченье.
Закроем уши для языков, во зле живущих, стараясь возродить в себе наречья мертвые. К нам молвят, обращаясь бесконечно, но нам не стоит поддаваться на витийство ораторов, нас обступивших.
Ведь это ложные языки, что в заблужденье ввергли стольких смертных и, обеспечив им владычество однажды, самих их обратили в рабство скверное.
И коль не правы в наших мыслях мы, задушим их в зачатке, не дав подняться им до слова, поскольку слово наше намного ближе лукавству нашего врага, чем наша мысль.
Когда же наши словеса не сообразны истине – пусть, в общем, они верны, но раздаются без благоразумия – лукавый враг запечатлеет их тотчас же знаком своего господства, сбив с правильной дороги.
Так станем бдеть же больше в десять раз над всеми нашими трудами: о них он знает еще раньше, а потому всегда готов разрушить их иль извратить. Он в силах исказить молитвы наши даже!
103
Отяготили атмосферу облака: они простор небес покрыли, от нас упрятав лик и ясность солнца. И тотчас как они развеиваться стали, возникла радуга, нам знаменуя восстановление порядка.
Плачь, человечества семейство, и начинай подобно этому рассеивать нагроможденье беззаконий, которые тебя скрывают от солнца правосудия! Тогда нагроможденье не преминет преобразиться в воду, коль хочешь ты, по крайней мере, узреть соцветья радуги! Каков есть человек, что скорби не познал? И солнце пробиться сможет ясностью своей в предел людской, когда нагроможденье беззаконий развеется и в слезы человека претворится.
Необходимо, чтобы слезы семейства человечества образовали полные потоки и увенчали бы юдоль земную. И чтобы русла рек, от них переполняясь, вдаль устремили это наводненье, моря им расширяя.
Без этого жестокого и скорбного закона свой диск светило солнца не покажет человеку, и мы сказать не сможем: Господь позволил спасение познать, которое Он сохранил для нас; и правосудие Он проявил перед лицом народов.
104
Смотрите же, какими изумленными бывают дети, когда их чувства, развиваясь, вокруг себя встречают множество неведомых предметов. И почему в час расставанья с этим мiром не будем мы тому дивиться, что встретим на пути своем?
Нет ничего порожнего, а значит, нельзя терять из виду нам ребенка образ. И по его примеру продвинемся мы дальше, возрастая, и более предметов, разделившись, нам станут интересны.
Что есть утроба нашей матери в сравнении с физическим сим мiром? Чем мiр физический является по отношению к тому, который ожидает нас в рождении втором?
И при вхождении в грядущий мiр жизнь духа пронизает свойство всякое у нашей сущности. О, сколь в утешении славен последний час труда, когда мы воспоем священные псалмы у портиков святых!
Подвешены над нашею землей блистающие звезды, как будто бы лампады над гробницами умерших. Мы также будем бодрствовать поверх могил у тех, кто почивает сном невежества и преступленья своего.
Хранитель Ангел верный облечет нас этой кроткой службой в дольнем мiре во время странствования земного. Сумеем ли подобными Хранителю стать от людского века? Не достижимо это ли одним огнем скорбей живых, возженных в нас? Ведь только этому благодаря в нас начинается духовное рожденье.
Тогда, по образу пророков, рыдает и стенает человек и, возлегая в средоточье вздохов, проводит ночь в слезах, и поднимается он, плача, и всякий день он носит горечь в своем сердце.
Муж истины, путем такого испытанья пройти ты должен; насколько ты его пройдешь, настолько сможешь чудеса творить, а без него – рассматриваться будешь нерожденным.
В каких ужасных катастрофах, которыми должно все завершиться, закон мы новый изучаем вместе с естеством. Людские души постарайтесь, чтоб потрясенья эти не обнаружили у вас ни гнилостной закваски, ни порочных нравов, способных забродить и уничтожить смертных.
Вы в здравии и чистоте хранитесь, чтобы помочь тому, кто будет болен, и утешенье удрученному подать.
105
Посмеет кто об истине вещать, коль не почувствует, что его сердце не прикоснулось к ней вживую? И кто посмеет заниматься ремеслом, когда ему Господь о том не дал понятья, и тонкостей труда не изучил он?
Итак, оставьте действовать над вами Деснице Божией и путь не преграждайте сокам, – вы станете большими плодовитыми древами, способными произвести плодов любые виды.
Предвестник Имени Господня – мудрость; приносит блага вместе с ней Господне Имя. Оно весь мiр произвело; Оно – творец и пища мысли; Оно в спасенье человека облекло в земле погибели.
Своей Десницей Оно все умеряет, не поддаваясь желаньям вашим чересчур поспешным; однако Оно пребудет рядом с тем, кто Ему предался и больше не желает иметь иного господина. Я стану бодрствовать и в трепете, и в страхе, не ведая, что промышляешь обо мне Ты.
Блаженный тот, в ком завязь беззакония исчерпывает собственные силы в дольнем мiрe, во внешнюю среду отбрасывая все свои побеги! Блаженный тот, который не уносит с собою это семя в предел животворящий!
Она бы с ним произвела, как в мiрe этом покрыв колючками плодоносящие растенья, и в терниях убила бы великолепные и сочные плоды. И чем тогда бы человек питаться стал?
«О заблуждениях и истине», или «Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» за авторством Неизвестного Философа - Луи Клода де Сен-МартенаОб авторе (Биография Луи Клода де Сен-Мартена)Сочинение, в котором открывается Примечателям сомнительность изысканий их и непрестанные их погрешности, и вместе указывается путь, по которому должно бы им шествовать к приобретению физической очевидности, о происхождении Добра и Зла, о Человеке, о Натуре вещественной, о Натуре невещественной, и о Натуре священной, об основании политических Правлений, о власти Государей, о правосудии Гражданском и Уголовном, о Науках, Языках и Художествах.Философа Неизвестного.Переведено с французского.Иждивением Типографической Компании.В Москве, в вольной Типографии И.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сегодняшнем мире, склонном к саморазрушению на многих уровнях, книга «Философия энтропии» является очень актуальной. Феномен энтропии в ней рассматривается в самых разнообразных значениях, широко интерпретируется в философском, научном, социальном, поэтическом и во многих других смыслах. Автор предлагает обратиться к онтологическим, организационно-техническим, эпистемологическим и прочим негэнтропийным созидательным потенциалам, указывая на их трансцендентный источник. Книга будет полезной как для ученых, так и для студентов.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.