Человек Желания - [46]
Так снизойди в мфского человека, святое семя правосудия и истины, и заглуши в нем чуждые растенья, и чтобы ветви ваши собой покрыли землю всю, вершины – над временем бы проросли!
106
Какой глубокий смысл содержится в словах, столь часто повторяемых в Писании: «Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним я в скорби; избавлю его и прославлю его» (Псалтирь, Псалом 90 (Хвалебная песнь Давида), стих 15).
Таинственная уза соединила человека с Богом в сущностях обоих. И эта уза их объединила в эманации Его. Но почему не соединил Он их в Своем деянии?
И если не соединил в своем деянии Он их, чем им тогда все это сообщилось? И действие, что Божеству присуще, могло ли образом Того являться, Кто освободил его Себе во славу? Верховный Делатель, когда бы таковым был план Твой сотворенья человека, то каковым бы стал итог сего, коль человек в нем пребывал бы верным?
В движении живом все подле человека, и существо его никак пустым не остается, духовное деянье совершив, пусть даже порождено оно и направляемо одною мыслью человека.
Так человек, предавшись существом своей гордыне, поскольку непрестанно поглощен лишь наблюдением начала своего, чего ему достаточно вполне, себе не оставляет даже времени досуга, чтобы отождествить себя с началом данным, хоть принцип сей он применяет по отношению к себе подобным, которые ему не нравятся подавно.
Каким являлось состоянье первоначального Адама, таким пребудет и состоянье возрожденного; уместно удивляться ли тому, что человек желанья бы не изволил выйти из-под сени портика Господня?
107
Ослепший человек, сумел бы прежде выродиться ты, чем доверять уроки добродетели преподавать шутам? Тебе необходимо все же чувствительнее к превосходству относиться своему, чтоб не вздыхать восторженно при виде скомороха, вещающего лживыми устами!
Уж коль не трогает тебя идея эта, то рассмотри получше удовольствия свои. Ты платишь, чтобы зреть в театре представленье в очертаньях смутных о добродетелях с благодеянием; но в них дается образ только. Послушай: той же суммой, что ты отдал на зрелище сие, несчастному сумел бы ты в реальности помочь.
Ты слышишь с удовольствием в театре о добродетели: сюда спешишь ты испытать ее и ощутить; найдешь в действительности нашей и несчастье, и щедрость, и признательность.
И вы, поэты, в театр увлекающие нас, блистать способна на подмостках ваша добродетель, одним порокам противостоя; и кажется, вас то лишь занимает, как нас ввести в тяжелые переживания, дабы от нас облечься славой.
По нраву разве истине самовлюбленность, нужны ли солнцу тени, чтобы сиять своим зенитным светом?
Но вам необходимо знать источник подлинного счастья, дабы суметь его представить во всем своем очаровании. Без знанья этого покажете вы нам искусственную добродетель, зиждителем которой одни вы предстаете, и ваша слава – ее предел естественный.
Да, люди безрассудные, когда заставили вы плакать смертных, блаженная душа возревновала: все это не для истины произошло.
108
Поскольку же народов боги являлись демонами, постольку Господь избрал святое племя, чтоб научились от него они познанию Закона Божия. Поскольку же пророки согрешали, священство предавалось беззаконью, постольку же святое племя в порабощение впадало.
Пророки, Израиля вы были часовыми; предупреждали вы о приближении врага к твердыне, и сами вы на город смуту наводили и проливали праведную кровь.
Бог угрожал евреям: если повелений они Его не примут, то будет как народ священство. Израиль, здесь несчастье, постигшее тебя: твои священники не обладает ни добродетелью, ни даже званьем.
В законе древнем Господь грозит взыскать с самих зверей за кровь людскую, что могли они пожрать. В законе новом Бог грозит взыскать за кровь пророков с сынов мужей, кто проливал ее, от крови Авеля и до Захарии пророка крови.
Пророки, без ваших беззаконий кровь ваших братьев не текла бы, и народы в порабощенье не попали бы. Без беззаконий человека животные над ним бы не имели власти.
И если Адам ответствует за преступленья и грехи всего потомства своего, то вы, пророки, ответственны за преступленья и грехи народов, к которым вы направлены.
И всякий человек, по вашему примеру, ответствует за преступленья и грехи, что совершаются в его пределе; и ни один из них не может сотворить он без нарушенья мира и благополучия себе подобных.
Смотрите же, как кровь переполняет море беззаконий; старайтесь воспринять Того посредника, который предложил бы иссушить все это море целиком огнем единым собственных скорбей.
109
Ужели тщетно добродетельные люди пребывают рядом с порочными людьми? Необходимо это, чтобы зло умерить и воспрепятствовать нагромождению грехов с невежеством низвергнуть в бездны негодяев.
Хоть, несомненно, ущербные моральные причины содействовали этому смешенью; но бдительная мудрость не всегда ли способна извлекать добро из зла? Блажен же человек, который не сумеет зло из добра извлечь!
Но отчего запрещено нам без остатка созерцанье мiрa? Не для того ли здесь мы пребываем, чтоб изучить и различить добро и зло? Исследуя природу, вы нас научите, что в созданных вещах все переходит только в собственную противоположность, и это собой являет видимую внешность, где все копируется.
«О заблуждениях и истине», или «Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» за авторством Неизвестного Философа - Луи Клода де Сен-МартенаОб авторе (Биография Луи Клода де Сен-Мартена)Сочинение, в котором открывается Примечателям сомнительность изысканий их и непрестанные их погрешности, и вместе указывается путь, по которому должно бы им шествовать к приобретению физической очевидности, о происхождении Добра и Зла, о Человеке, о Натуре вещественной, о Натуре невещественной, и о Натуре священной, об основании политических Правлений, о власти Государей, о правосудии Гражданском и Уголовном, о Науках, Языках и Художествах.Философа Неизвестного.Переведено с французского.Иждивением Типографической Компании.В Москве, в вольной Типографии И.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сегодняшнем мире, склонном к саморазрушению на многих уровнях, книга «Философия энтропии» является очень актуальной. Феномен энтропии в ней рассматривается в самых разнообразных значениях, широко интерпретируется в философском, научном, социальном, поэтическом и во многих других смыслах. Автор предлагает обратиться к онтологическим, организационно-техническим, эпистемологическим и прочим негэнтропийным созидательным потенциалам, указывая на их трансцендентный источник. Книга будет полезной как для ученых, так и для студентов.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.