Человек Желания - [43]
Ведь должен путь твориться твой, влияния не зная тел небесных, которые проходят пред тобой, таинственность с величием внушая.
Открытия мужей усердных оцени: они дают нам географию мiров; однако ничего не говорят о нравах, истории их обитателей.
И описательных законов тьму они отображают, но без конечного закона. Хотя без знания его, какая польза будет для нашего труда и для картины верной бесчисленных мiров?
И почему премудрость не позволяла взгляду нашему простому проникнуть дальше в созерцании безмерности вселенской?
А потому, чтоб побудить нас к изучению законов космоса конечных, чтоб протяженность его картины необъятной нас не могла б обескуражить.
Дабы исследовали больше мы свое происхожденье, живому чувству повинуясь наших прав и разумений.
И действенное возрожденье, с бесконечностью соединившись, устроит так, что все эти мiры покажутся нам гармоническими инструментами, которыми должны распоряжаться мы.
97
Первоначальным детством человека есть возрастание, поскольку детство это является присутствием Господним. Второе детство – вырожденье, ибо оно рук человеческих работа.
Идите же дорогой духо-человека; вам непосильно породить его из человеческой души, как мнят о том поспешные сужденья, ведь есть одно лишь Существо, которое способно одарить бессмертной и нетленной жизнью.
Желаете ли вы его родить от Бога во время, пока смертный исполняет закон воспроизводства плотского грубейший? Могли бы оскорбить вы в этот миг Верховное Величие, содействуя Ему звериной необузданностью плоти?
Две эти трудности чины определяют душ людских в их месте ожидания, откуда они способны изойти поочередно для воплощения без ведома души, что их прообразует, и без малейшего изъяна высшей чистоты Предвечного.
Не стоит ли считать то место ожидания за состояние их детства? И коль они оттуда истекают, то не для того ли, чтобы подняться на ступень, что совершенней, и чтобы воссоединиться, когда сего становятся достойны, с Верховным Существом, грех от которого их отделяет? Земной, телесный человек, и твой закон похож на это.
Возвышенная Справедливость, когда впал в грех первоначальный человек, его на труд и смерть Ты осудила; но Ты нисколько не приговорила к страданиям его земную плоть, ни его разум к заблуждениям и помутненьям.
Одной жене страдать пристало и то лишь по закону порожденья: обязана она извлечь из бездны человека, поскольку чрез нее он оказался в оной.
Но, не взирая на анафему, на человека с женщиной упавшую, они могли покинуть этот мiр, поднявшись в воздух на колеснице огненной как Илия.
Вот почему людская наша оболочка должна во время пребывания земного рассеиваться постепенно как фантом, как детище феерии, и духу возвращать в последовательности кроткой его первоначальную свободу, его могущество и первородства добродетель.
Иди, огня закону повинуясь. Он прежде времени существовал, над временем он воспаряет. Вздымается в блистающей рубашке. Иди, огня закону повинуясь, и восхищайся вместе с ним в обитель света.
98
И почему вы удивляетесь тому, что существуют люди, чье царство не от сего мiрa? В каком упадке ваше естество, когда исправность и порядок для вас собой являют чудо?
Не потому ли это, что вы не видите ни совершенствующимся человека, ни уменьшающим пороки на земле; не усомниться ль вам и в чистоте начала своего? И стоило ли прежде, как уловить потомство человеков в снасть возрожденья и восстановленья, их бросить в озеро?
Не поражайтесь впредь, что пачкаются в этой тине все они – она чужда им, неизвестна – но оказавшись в ней, они уже не в силах предохраниться от ее заразы.
Восток же чист всегда; схватите только полу облачения Его и станете как будто невидимками для супостатов.
О Нем Исайя восклицал: «Как многие изумлялись, смотря на Тебя, – столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его – паче сынов человеческих/» (Ветхий Завет, Книга пророка Исайи, Глава 52, стих 14).
И как богатые счастливые мужи могли Его заметить? Не скрыты, не ослеплены ль они как будто облаками процветанием своим?
Муж праведный, сражаешься как лев ты, обложенный охотниками, и знаешь красоту Того, Кто тебя ценит. О, сколь прекрасен Тот, Которого взыскует смертный! В сиянии Его верхушка шлема.
Он бодрствует средь мрака, Он бдит о сохранении народа, и человека чистого душа с Ним бодрствующею пребудет во все столетия и все эпохи.
Не смейте говорить, что нет у вас елея: поля наполнены оливами; вы сами можете считаться садовниками в Эдемском саде.
99
Вы детям своим можете привить негодованье против сластолюбия, и алчности, и извращения ужасного морали. Но как привьете вы им негодованье против чистоты, премудрости и правосудия?
Увидите вы, как добродетели сии в душе ребенка возникают; к нему приходят по мере нравственного возрастанья, с телесным возрастаньем сочетаясь.
Ничтожная, пустая и чудовищная мера, ты можешь причинить терзанье человеку, пока он дышит в дольнем мiрe. Тогда ему сродни бывает смысл евангельского предписанья: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником»
«О заблуждениях и истине», или «Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания» за авторством Неизвестного Философа - Луи Клода де Сен-МартенаОб авторе (Биография Луи Клода де Сен-Мартена)Сочинение, в котором открывается Примечателям сомнительность изысканий их и непрестанные их погрешности, и вместе указывается путь, по которому должно бы им шествовать к приобретению физической очевидности, о происхождении Добра и Зла, о Человеке, о Натуре вещественной, о Натуре невещественной, и о Натуре священной, об основании политических Правлений, о власти Государей, о правосудии Гражданском и Уголовном, о Науках, Языках и Художествах.Философа Неизвестного.Переведено с французского.Иждивением Типографической Компании.В Москве, в вольной Типографии И.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Автор пишет письмо-предвидение себе 75-летнему... Афористичная циничная лирика. Плюс несколько новых философских цитат, отдельным параграфом.«...Предают друзья, в ста случаях из ста. Враги не запрограммированы на предательство, потому что они — враги» (с).
В этой книге, отличающейся прямотой и ясностью изложения, рассматривается применение уголовного права для обеспечения соблюдения моральных норм, в особенности в сфере сексуальной морали. Эта тема вызывает интерес правоведов и философов права с публикации доклада комиссии Вулфендена в 1957 г. Настоящая книга представляет собой полемику с британскими правоведами Джеймсом Фитцджеймсом Стивеном и Патриком Девлином, выступившими с критикой тезиса Джона Стюарта Милля, что «единственная цель, ради которой сила может быть правомерно применена к любому члену цивилизованного общества против его воли, – это предотвращение вреда другим».
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.