Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2 - [112]

Туман рассеивался. Мимо проносились в голубой дымке примулы и фиалки, толпящиеся у подножия живых изгородей из боярышника и шиповника, уже покрывающихся первыми зелеными листиками.

– Темные очки и шарф на голову, ребята, – сказала Гермиона, завязывая вокруг своих темных волос рыжий шелк. – Не хотим же мы, чтобы на нас напали охотники за автографами.

И здесь не обошлось без скандала, потому что при входе в Слимбридж Гермиона, игнорируя надпись «НЕ ВХОДИТЬ В ИЗДЕЛИЯХ ИЗ МЕХА ЖИВОТНЫХ ОТРЯДА КОШАЧЬИХ ИЛИ ТИГРОВ», попыталась пройти через турникет.

– Это пальто – подделка под леопарда? – спросила девушка за кассой.

– Разумеется, нет, – оскорбилась Гермиона.

– Боюсь, вам нельзя пройти.

Поскольку настроение у Гермионы испортилось, а Раннальдини и в голову не пришло предложить ей свое новое кашемировое пальто, добрый Гай дал ей взаймы старую американскую шинель.

– Вообще-то она больше идет мужчинам, – пошутил Гай, застегивая латунные пуговицы. – Ты помнишь то объявление, Молодчина?

Китти не помнила. Она думала о контрасте между шумной, самоуверенно-утонченной компанией из Парадайза и пестрой возбужденной толпой, состоящей в основном из родителей с детьми в анораках, пенсионных пар и серьезных мужчин в шортах, увешанных фотоаппаратами и биноклями.

– Ужасающе провинциально, – содрогнулся Мередит, быстренько таща Китти мимо ярко-розовых вишен, плакучих ив, маленьких искусственных прудов и насыпанных островков из гальки, где было полно птиц.

– А мне кажется, это чудесно, – проговорила Китти, восхищаясь маленькими чирками с глянцевитыми голубыми, зелеными и каштановыми головками, черными лебедями с выгнутыми шеями.

– О-о, какой он славный, – она наклонилась погладить маленького коричневого полосатого гавайского гуся, который, выпрашивая хлеб, терся о ноги людей, как Лесси.

– Эта птичка с белым воротничком похожа на Перси, – сказал Мередит.

– Обычно ее называют утка-широконоска, – блеснула орнитологическими познаниями Мериголд.

– Манеры ухаживания красной утки исключительно очаровательны, – не отставал от нее Гай, вспомнивший походы своей юности.

Табличка предупреждала: «ХОДИТЕ НЕТОРОПЛИВО, НЕ ТОПАЙТЕ», и Китти подумала, что это звучит как молитва. Потому что только Бог мог произвести такое количество разновидностей чудесных, так здорово раскрашенных птиц. А какие удивительные уханья, кряканья и писк они издают! На каждом кусте шла перебранка, словно на тинейджеровской тусовке.

– Смотри-ка, дизайнеры разработали для них несколько типов, – сказал Мередит, изучая черные, рыжие и белые плюмажи самок гаги.

– Послушайте, что тут говорится о манере ухаживания большого свистуна, – прокричала Мериголд, надевая очки, чтобы прочитать другую табличку: «Самец выгибает тело и шею и, выплевывая капельки, поднимает головку и хвостик. Как правило, перед одной самочкой старательно красуются несколько самцов».

– Похоже на мужей Парадайза перед Рэчел, – кисло произнесла Джорджия. – О Господи, я и забыла, что она умерла.

Заметив, что глаза Китти наполнились слезами, Мередит шепнул на ухо Мериголд:

– С ней все в порядке?

– Не думаю.

Подслушав этот обмен мнениями, Гермиона обратилась к Раннальдини:

– Было бы здорово подарить Китти канадского гуся. А эти там что-то замышляют. Ее бы это заинтересовало. Пойду-ка развеселю ее.

Демонстрируя свою заботу и очаровательные ноги, она двинулась вперед и обняла Китти.

– Я так рада за Раннальдини. Я знаю, он капризный мальчик, но как подумаешь, насколько очарова-

«Особенно в случае с Лизандером» – зло подумала Китти.

Она заметила, как поблескивает в лучах изумрудная головка селезня дикой утки в то время как пестрая женушка уютно примостилась рядышком, довольная браком.

«Как Лизандер и я, – представила себе Китти – я простая и пестренькая, а он красивый и блестящий, но он любит меня»

– Я знаю, ты все еще влюблена в Лизандера – Мериголд взяла Китти за другую руку – Он такой славный. Мы все прошли через него, как через грипп.

– А некоторые до сих пор больны, – вздохнув, произнес Мередит, восхищаясь поросшими светлой шерстью ногами неуклюжего немецкого туриста.

– Ну не глупите, Мередит, – укорила его Мериголд. – И не будь безрассудной, Китти. «Валгалла» – великолепное поместье, а в Нью-Йорке Раннальдини купит тебе шикарную квартиру. Это не шутки – так снизить свой уровень жизни. – Мериголд глубоко вздохнула. – Лучше подумай о том путешествии, что тебе предстоит.

«И об упаковке багажа», – устало добавила про себя Китти.

«Ок никогда не скажет, что ты должна ему сказатъ, – запела Гермиона сердечно. Толпа обернулась и уставилась на нее. – «Но сейчас и потом он скажет что-нибудь волшебное». На следующей неделе они примчатся в Студию Без радостей в Ратминстере, —продолжила она. – И чего тут раздумывать, Китти? Забудь о проблеме, и нет проблемы.

Вслед за импульсивным Ларри Гай и Раннальдини зашли посмотреть на фламинго. Нежно-оранжевые и розовые, словно из-под кисти Барбары Картленд, они стояли рядышком на одной ноге и издавали немелодичный, звенящий шум.

– Похоже на одну из симфоний Бориса, – ядовито заметил Раннальдини.

– Бедный ублюдок, – сказал Ларри.