Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1 - [49]

– Только Ларри, – завыла Мериголд. Джек в это время прыгнул к Патч в корзинку и прижался к ней.

Не зная, как успокоить Мериголд, Лизандер налил ей бокал «Санкерр».

– Я включу тебе «Аварию», – сказал он. Это была ее любимая программа.

– Да у меня у самой авария.

Швырнув сумочку с цепочкой вместо ремешка на сушильную полку, она начала ломать стебли розовых роз, подаренных Лизандером, натыкаясь на колючки. И тут зазвонил телефон.

– Не трогай, – взвыл Ферди. Но стремительней, чем Нижинский преодолевает барьеры, Мериголд подлетела к аппарату. Раздалось всего три звонка.

– Это наш код, – пискнула Мериголд.

И как только телефон зазвонил вновь, успела схватить трубку прежде, чем Ферди опередил ее, секунду послушала, затем дрожащей рукой прикрыла микрофон:

– Ларри хочет зайти. Он в «Жемчужных воротах».

– Ну, оттуда недалеко до небес, – заметил Ферди. – Откажи. Ведь у тебя же покраснели глаза и нос, вы оба опустошены, так что все кончится пьянкой или постелью, и все твои завоевания пойдут насмарку. Сошлись на усталость.

Овальная физиономия Ферди выглядела большой и значительной.

Мериголд ответила Ларри, что утомлена. И что им лучше перенести ужин на следующую неделю.

– А кто у тебя там? – прорычал Ларри, когда Лизандер сердито хлопнул дверцей холодильника.

– Только Патч, – ответила Мериголд, – так что до следующей недели.

– К тому времени мы разработаем новую операцию, – заверил ее Ферди. – Пошли, Лизандер.

И поскольку Ферди не полагалось знать, что Лизандер спит с Мериголд, пришлось подчиниться. Джек тоже с очень большой неохотой выбрался из корзины Патч.

Одна в своей четырехспальной постели, Мериголд не могла уснуть. Все представлялась сцена из «Унесенных ветром», где на лестнице, как Кларк Гейбл, овладел ею Ларри, во всяком случае, усы почти такие же. Впрочем, ей это даже понравилось. В грезах Ларри сменял Лизандер, а Лизандера – опять Ларри, клявшийся, что любит только ее одну и что Никки – ужасное заблуждение.

И пока она мечтала, ею овладело желание. Мериголд не хватало нежности и искусной любовной игры Лизандера, после которой она так чудесно засыпала. Он был лучше всякой подушки, и утром не оставалось ощущения неспособности соображать.

Проведя много ночей в – Грандж» одна, Мериголд перестала бояться темноты и никогда не задергивала занавески, потому что кроме птиц в окна никто не заглядывал. Через стекла было видно, как луна на дворе восхищалась своим отражением в подернутом рябью пруду, а мягкий западный ветер заставлял веточки знаменитой «Жемчужины Парадайза» скрестись в окно.

Мериголд еще ни разу в жизни не мастурбировала, считая это вредной привычкой, но Лизандер так умел ласкать пальцами и языком, что, решив, может, она и так улетит, Мериголд набросила на храпящую рядом Патч пуховое одеяло.

– Думай о том, что тебя действительно волнует, – всегда говорил ей Лизандер.

Мериголд думала о нем. О Господи, стало так хорошо и легко, дыхание участилось. И вдруг послышался стук в окно, никак не похожий на удары веточек глицинии. Сдержав вопль, она отдернула палец от клитора и нажала на кнопку звонка для слуг.

Однако мистер Бримскомб, из-за ревматизма очень чутко спавший, еще раньше проснулся от шума автомобиля, подъехавшего к дому. У этого водителя был пульт дистанционного управления электрическими воротами, но это не мистер Хоукли, его красный «феррари* сигналил всегда. Вспомнив о лестнице, приставленной со стороны двора к окнам спальни Мериголд, мистер Бримскомб вышел на разведку.

«Жемчужина Парадайза», уникальная серебристо-розовая глициния, была выведена еще дедом садовника, унесшим секрет происхождения ее изысканного цвета и жизнестойкости с собой в могилу. Со всего света приезжали восхищаться ею, пытаясь выпросить хоть веточку. И потому в первую очередь мистер Бримскомб испугался того, что внезапно появившийся гость собирается не обокрасть или изнасиловать миссис Локтон, а срезать образец •«Жемчужины Парадайза».

Как краб проскочив лужайку, он схватился за лестницу, когда Ларри любовался невероятно эротической сценой и видом своей прекрасной жены. Лампа освещала ее манящую грудь. Однако его возбуждение сменилось ужасом, когда он увидел, что пуховое одеяло зашевелилось – должно быть, это тот самый сопляк Лизандер, не способный ее даже удовлетворить. И как только Ларри яростно забарабанил в стекло, лестницу рванули с неменьшей силой.

– Ну-ка, ворюга, спускайся, – заорал мистер Бримскомб.

Вынужденный подчиниться, Ларри оступился, схватил искривленную веточку «Жемчужины Парадайза» и, оторвав ее, рухнул прямо на вершину клумбы, где росла •«Императорская корона».

Если Мериголд, не узнав мужа, бросилась открывать двойные рамы, то бдительный мистер Бримскомб разглядел хозяина и не отделал Ларри тростью с набалдашником.

Утром Мериголд, позвонив Ферди, рассказала о случившемся.

– Вот что значит подниматься над обществом, – заметил он.

Мериголд заехидничала:

– Ларри отделался синяками и вывихом лодыжки. Он недавно вернулся из Ратминстерского госпиталя. И еще я приглашена вечером в «Четыре времени года».

– Отлично, только ты не увлекайся. Следующим утром Мериголд вызвала Ферди прямо в «Грандж».