Человек в стене - [63]

Перед тем как Биргит не стало, он задумался о том, что ее конец неминуем и что после этого ему придется покинуть их квартиру. Как-то раз она сидела на диване, и Вэ сел рядом с ней. Ее волосы были жирными, грязными. У них дома теперь тоже было грязно, но Вэ этого не замечал. Его целиком поглощало созерцание ее лица.

Выражение этого лица постоянно менялось, как у ребенка. Она без выражения смотрела в никуда. Вэ оглядел комнату в поисках того, на что она уставилась, но определить это было совершенно невозможно.

— Мама, — сказал он, — ты хочешь есть?

— Конечно я хочу есть!

Она посмотрела на него, и в ее голосе появились визгливые нотки.

— Я голодна до смерти! Я же не ела несколько дней!

Вэ потер рукой лоб.

— Но ведь ты завтракала утром.

Биргит фыркнула:

— Ну да, рассказывай!

Вэ пошел на кухню и включил воду в кране. Когда она стала достаточно горячей, он пересыпал в мисочку пакет китайской лапши, приправив ее вкусовой добавкой. Потом залил теплой водой и поставил на кофейный столик.

Биргит стояла у выключателя и щелкала им. Свет то загорался, то гас. Комната то ярко освещалась, то снова погружалась во тьму. Она щелкала и щелкала, считая до ста.

Покончив с этим, она села на диван и взяла миску. Жидкость потекла по ее подбородку на блузку, которая вскоре промокла и стала полупрозрачной.

— Где Джим? — спросила она, когда миска опустела. С уголков ее рта свисала затвердевшая лапша. — Что-то его давно нет, — добавила она задумчиво.

— Мама, отец умер, — сказал Вэ. — Он умер больше тридцати лет назад.

— Да-да, его нет уже очень давно, — произнесла Биргит, откинувшись на спинку дивана.

Она испустила громкий вздох и осмотрелась.

— А что это за место? Куда мы пришли?

Вэ сжался на краешке дивана.

— Мама, — проговорил он дрожащим голосом, — мама, я сделал ужасную вещь.

Поигрывая со шнурком от очков, Биргит озабоченно посмотрела на Вэ. Он спрятал лицо в ладонях, подтянул ноги к груди и испустил стон.

— Я… я… — зашептал он, но мать шикнула на него. — Я убил ее, — сказал он тогда. — Думаю, я ее убил.

Биргит покачала головой и улыбнулась:

— Все уладится.

Потом она повернулась в сторону кухни и несколько раз понюхала воздух.

— Господи, да что это за место? — сказала она. — И когда уже начнут накрывать стол к ужину?

* * *

Хенри налил себе виски и сел на диване в гостиной. Он проспал много времени, до самого обеда, и удивился, взглянув на часы на тумбочке у кровати. Так долго он не спал уже десятки лет.

Сотни метров ходов и переходов. Лабиринт, опутывающий все этажи, все здание. Шестьдесят с лишним люков, предназначенных, чтобы шпионить за людьми либо проникать в их квартиры. И еще два, на крыше и в подвале, чтобы входить в лабиринт и выходить из него, и все люки до последнего старательно замаскированы.

Кто-то жил там, меж стен, возможно, постоянно. Ведь Хенри нашел спальню, ванну и кухоньку — настоящий маленький дом. Все это создал невидимка. Когда тебя никто не видит, легче увидеть остальных. Ты наблюдаешь за людьми, изучаешь их и шпионишь за ними.

Он подумал о комнатах для допросов в полиции, которые видел по телевизору и в кино. Там обязательно есть гигантское зеркало, прозрачное с одной стороны. Еще он подумал про Джеймса Бонда и Бэтмена, про их тайные убежища под роскошными поместьями и в пещерах. Разве у Бэтмена не было подземных ходов? Хенри задумался, не соединяются ли каким-нибудь образом проходы в стенах дома на Тегнергатан со стокгольмской сетью подземных тоннелей, которая на многие километры раскинулась под улицами города.

В этом сокрытом подземном мире было нечто привлекательное, но и пугающее тоже.

Он читал об убежищах, потайных комнатах в богатых домах, которые строят, чтобы их обитатели могли укрыться при налете. В таких убежищах прочные бетонные стены и пуленепробиваемые металлические двери. В каждом есть отдельная система вентиляции и подачи кислорода на случай, если злоумышленники попробуют пустить отравляющий газ. И телефон, и система тревожной сигнализации, до которых не дотянуться снаружи. Интересно, подумал Хенри, насколько защищенными в действительности ощущают себя владельцы подобных убежищ. Ведь вполне возможно, что такая комната сама по себе не менее ужасна, чем столкновение с грабителями.

Хенри вспомнился австриец Йозеф Фритцль, который оборудовал у себя в подвале тайную звуконепроницаемую комнату. Туда вела единственная бетонная дверь, спрятанная за какими-то стеллажами. Он более двадцати лет удерживал в этой комнате собственную дочь, подвергая ее сексуальному насилию.

Неожиданно Хенри почувствовал себя больным. Дочь Фритцля родила в подвале семерых детей, а ее мать, которая жила наверху, утверждала, что никогда не видела и не слышала ничего, что происходило за запертой подвальной дверью.

Зачем кому-то строить тайные ходы? Чтобы сбежать. Спрятаться. Стать невидимым. Ходы — это защита, позволяющая свободно бродить по зданию, оставаясь незамеченным.

По телу пробежал озноб. Хенри большим глотком прикончил содержимое стакана, но, когда он поднялся, руки все равно тряслись.

У входной двери высилась стопка газет, он вытянул оттуда одну и стал читать, снова направляясь к дивану. На первой странице была фотография фасада его дома, а в углу — фотография Лили, размером поменьше. Хенри уселся, раскрыл газету на шестой странице и прочел отчет об убийстве.