Человек в пустой квартире - [4]

— Хорошо, будем устанавливать всех женщин, связанных с Лещенко. Совсем забыл сказать, сейчас подойдет наш внештатный консультант, Уваров. Он знал Лещенко гораздо лучше. Насколько я понял, они дружили.

— Уваров?

— Уваров Константин Кириллович, внештатный консультант Эрмитажа, его мы и предлагаем в качестве эксперта. Как только я узнал о несчастье, я ему сообщил. По телефону.

Довольно скоро в квартиру вошел человек лет шестидесяти, моложавый, в тонком свитере и куртке, чем-то напоминающий тренера. Ровный загар, нос с горбинкой, волевой подбородок. Серые, глубоко запавшие глаза смотрят изучающе, лицо напряжено, ходят желваки. Мне показалось, он хочет напасть на меня.

— Где Арвид Петрович?

Так как я не сразу нахожу, что ответить, человек качает головой, шепчет:

— Это правда? — Спохватывается. — Моя фамилия Уваров.

— Силина, следователь прокуратуры.

— Простите, нервы. — Уваров платком утирает пот. — Что с Лещенко? Он что… убит?

— Да, Константин Кириллович, Лещенко убит.

— Здесь?

— Здесь, в этой квартире, около двенадцати часов дня. Мы очень надеемся, что вы поможете нам.

— Конечно. Пожалуйста, я к вашим услугам.

Проходим к креслам, садимся друг против друга.

— Вы хорошо знали Лещенко? — спрашиваю я.

— Хорошо ли я его знал? Да, конечно, мы были друзьями.

— Что вы можете сказать о нем?

— Замечательный был человек. Просто замечательный. Скромный, честный, добрый.

— У него были близкие? Наследники?

— Нет, он жил один. Наследников тоже не было — насколько я знаю.

— Простите, Константин Кириллович, были ли у покойного близкие ему женщины? Или — женщина?

— Арвид Петрович был немолодым человеком. Кроме того, он был фанатиком, неисправимым, упорным фанатиком собирательства, фанатиком в лучшем смысле этого слова. Нет, женщины его не интересовали. Единственная женщина, которая к нему приходила, — старушка домработница.

— Кстати, вы знаете ее адрес?

— Точного адреса я не знаю, кажется, живет где-то на Охте.

— Может быть, все-таки какая-то женщина у Лещенко была, но он скрывал это от вас?

— Зачем же ему было это скрывать? Наоборот, он рассказал бы мне об этом. Да и… Лещенко не чувствовал себя одиноким. У него были монеты, они скрашивали ему одиночество.

— В таком случае уточню: не было ли у него знакомых по имени Елизавета или Екатерина?

— Нет, никогда о таких не слышал.

— Может быть, с похожим именем?

— Не похожим — ничего не знаю о такой. Собственно, почему вы об этом спрашиваете?

— Есть показания свидетелей, слышавших, что это имя употреблялось в связи с Лещенко.

— Что, именно Екатерина или Елизавета?

— Да, или похожее имя.

— Странно. Никогда не слышал…

— Теперь и мне это кажется странным. — Вспоминаю показания Станкевич. Нет, подозревать ее в неискренности у меня нет оснований.

— Видите ли, в этом отношении… — Уваров медлит. — В этом отношении многие не понимали Арвида Петровича.

— В каком именно «отношении»?

— Я имею в виду… как бы это выразиться, ну, скажем, в отношении к жизни. Нет, в двух словах это не объяснишь.

— И все-таки попробуйте, Константин Кириллович.

— Попробую, Юлия Сергеевна, скажите честно — вы разбираетесь в нумизматике?

— Признаться, не очень, ко надеюсь на вашу помощь.

— Попробую помочь, если смогу. Видите ли, к коллекционерам монет, нумизматам, люди испытывают устойчивое предубеждение. Мол, все они миллионеры, сидят на золотых мешках, шагу не сделают без выгоды для себя. И никто не вспомнит о простой вещи — для кого же, в конце концов, собирает свои монеты коллекционер? Для себя? Да нет же. В конечном счете все его, как выражается молва, «богатства» перейдут обществу. Естественно, я имею в виду настоящих коллекционеров. Коллекционер бережлив в расходах, часто отказывает себе в самом необходимом, чтобы приобрести ту или иную монету. Видите ли, настоящая большая коллекция — это своего рода симфония. Иногда для совершенства этой симфонии не хватает всего одной ноты, одной-единственной монеты — и как же трудно бывает эту ноту подобрать. И композитор, то есть собиратель, готов на все. А пересуды идут, и то, что человек не вечен, — забывается. И вот — нет Арвида Петровича. Без всякого преувеличения могу сказать: это был маэстро, непревзойденнейший маэстро нумизматики. — Уваров замолчал, сцепив пальцы. Может быть, он прав в отношении женщин. Но не могла же Станкевич выдумать эту Елизавету.

— Константин Кириллович, вы хорошо знаете окружение Лещенко?

— В общем, да.

— Нет ли среди его знакомых человека лет тридцати, высокого, худощавого, шатена с короткой стрижкой? Одевается этот человек, скорее всего, по-спортивному, в куртку и джинсы.

— Этот человек связан с нумизматикой?

— Не знаю.

Уваров задумался. Если бы он мог вспомнить этого человека, многое стало бы легче.

— Арвид Петрович очень неохотно знакомился с людьми. Общался он в основном с нумизматами. По описанию же — таких среди нумизматов немного. Скорее, описанный человек напоминает фарцовщика.

— Попробуйте все-таки вспомнить, Константин Кириллович, может быть, был кто-то похожий?

— Скажу одно: постоянных знакомых с такими данными у Лещенко не было.

— Может быть, он говорил вам о каком-нибудь новом знакомстве?