Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - [163]

В основании антропологии Абеляра лежит убеждение в том, что Бог дал человеку все силы для достижения благих целей, следовательно, и ум, чтобы удержать в пределах игру воображения и направлять религиозное верование. Вера, говорил он, зиждется непоколебимо только на убеждении, достигнутом путём свободного мышления; а потому вера, приобретённая без содействия умственной силы и принятая без самодеятельной проверки, недостойна свободной личности. Достигнутое таким образом внутреннее согласие – основа для последующих действий, подлежащих этической оценке. Своеобразие этических воззрений Абеляра состоит в примате внутреннего намерения над внешним проявлением: грех совершается только в душе, поступки человека – лишь следствие того, что уже свершилось внутри него. То есть, вообще говоря, любые внешние действия для Абеляра этически не значимы. Одно дело – совершить грех, другое дело – довершить грех. Абеляр заходит настолько далеко в этой дистинкции, что в его глазах дурной поступок не только не должен называться грехом в собственном смысле, но даже не усугубляет тяжести греха. Одно из выдающихся сочинений Абеляра – «Диалог между Философом, Иудеем и Христианином»; здесь мыслитель анализирует три способа рефлексии, имеющих этику в качестве общего основания. Для истории этики особый интерес представляют трагическая история любви и переписка Абеляра и Элоизы.

Став уже в Средние века достоянием литературы на народных языках, образы Абеляра и Элоизы, любовь которых оказалась сильнее разлуки и пострига, не раз привлекали писателей и поэтов.

Пьеру Абеляру в первую очередь принадлежит заслуга построения модели поступка. Он выделил интенцию (намерение совершения) и связал момент наступления ответственности с моментом формирования интенции, то есть изъявления сознательного и активного желания. Были проанализированы и иные компоненты: знание и состояние воли. По их совокупности только и можно говорить о том, насколько поступок состоялся и состоялся ли вообще. Предложенные позднее иные модели поступка так или иначе опираются на абеляровскую. Абеляр также тщательно разграничил категории порока, греха и греховного деяния.

§ 3. Бернар Клервоский (лат. Bernardus Claraevallensis )

Учитель церкви, святой Бернар Клервоский (1093–1153) – младший современник и соотечественник Пьера Абеляра, одна из влиятельнейших фигур католического богословия и церковной жизни середины XII столетия, направляющий деяния римских пап и королей, мистик, общественный деятель, цисцерцианский монах (в его честь орден был наименован бернардианским), аббат монастыря Клерво, последовательный сторонник папской теократии, пламенный борец с ересью неоманихейской дуалистической секты катаров, один из «крестных отцов» ордена тамплиеров, основанного на Святой земле в 1119 году, и один из авторов его устава, вдохновитель Второго Крестового похода 1147 года против славян. Его молодость пришлась на время правления Людовика VI (1108–1137), зрелось – на время Людовика VII Молодого (1131–1180), «серым кардиналом» при дворе которого был наш герой.

Решая богословский вопрос о совершении человеком греховного деяния, Бернар предложил аналитику поступка и антропологические предпосылки его совершения. Сами по себе желания, возникающие в человеке по слабости его падшей природы, не вменяются в вину до тех пор, пока не состоится хотя бы частичное их приятие. Кроме того, объективно злой выбор, совершившийся без достаточного осознания совершаемого (при отсутствии рационального компонента) не может считаться действительным злом, ответственность здесь ограничивается, поскольку уменьшается вина. В ситуации поступка Бернар выделяет: жизнь (то, что окружает любого человека), ощущение (неизбежно возникающее в процессе контакта с окружающей реальностью), влечение (появляющееся помимо желания человека) и согласие (даваемое произвольно). Только согласие влечет вину, вменение и ответственность. Со времени Абеляра и Бернара такой подход стал преобладающим в западной этике. Нет греха без согласия (или, по меньшей мере, предварительного содействия искушению).

§ 4. Франциск Ассизский (лат. Franciscus Assisiensis, итал. Francesco d'Assisi )

XIII век – время наивысшего подъема и расцвета схоластики и монашеских орденов, самыми влиятельными из которых были францисканцы и доминиканцы, время появления классических систем богословско-философского знания. Самые значительные из них – системы францисканцев Бонавентуры и Дунса Скота и доминиканцев Альберта Великого Фомы Аквинского.

Святой Франциск Ассизский (1181–1226) – крупнейшая фигура в католическом богословии и церковной жизни первой четверти XIII столетия, итальянец, основатель знаменитого ордена францисканцев. Его молодость пришлась на время правления папы Римского Иннокентия III (1198–1216), утвердившего в 1209 году Устав Ордена.

Франциск положил начало новому духовному движению, во многом предопределившему дальнейшие пути развития западного монашества, суть которого состояла в свидетельствовании миру о Евангелии не только через самоусовершенствование и духовные подвиги, но и через постоянную проповедь, миссионерство и конкретную помощь ближнему. Это деятельное начало, воспринятое монашеством, которое до Франциска в основе своей все же оставалось созерцательным, соответствовало духу европейской цивилизации. Франциск оказал влияние не только на религиозную жизнь, но и на культуру. Его восторженное любование окружающим миром вдохновило художников на изображение красоты реального, видимого мира. Именно францисканской духовностью питалось искусство раннего Возрождения и прежде всего творчество Джотто. А «Гимн Солнцу», ставший первым стихотворением на итальянском языке, был как бы благословением Франциска поэзии на национальных языках, которое уже в ближайшее время дало поэму великого Данте. Словно предчувствуя грядущие соблазны, Франциск завешал будущим поколениям евангельские идеалы. Накануне триумфального шествия буржуазного культа наживы он заповедал культ бедности. Перед лицом грядущего раскола Церкви теми, кто хотел бы по своему произволу толковать Священное Писание, он заповедал особую верность Престолу апостола Петра, как самую надежную гарантию единства Церкви. А перед лицом набиравшего темпы безжалостного уничтожения природы он заповедал бережное отношение к сотворенному Богом миру.