Человек в отставке - [13]

Подрезова. Очень хорошо! Почему мы играем в прятки, молчим о самом главном?

Подрезов. Я много передумал за эти дни... И я понял, что ты должна знать все, что я думаю... Иначе нам будет очень трудно жить.

Подрезова(тревожно). Говори!

Подрезов. Я был в горкоме. Смотрел стенограмму выступления Виктора. Специально зашел.

Подрезова. И, конечно, ничего особенного нет?!

Подрезов. В том-то и дело, что есть. Он очень плохо говорил.

Подрезова. Он не оратор.

Подрезов. Не оратор... Но мысли излагал достаточно ясно. Хлестко, я бы сказал. Вот я прочел... и задумался...

Подрезова(тревожно). О чем?

Подрезов. О чем? О нашей жизни... О системе... О нашей системе... в которой мы выросли, Люба. О той самой, на которую стали шипеть некоторые одиночки с разочарованными, пустыми глазами. Прости меня, Люба, но твой брат, как мне кажется, рассматривает всех как безликую, серую массу, не способную ни к творчеству, ни к каким-либо тонким переживаниям... Массу, умеющую только хлеб сеять, руду добывать да головы буйные на войне складывать. И, к сожалению, твой брат не одинок. И откуда они появились, черт их возьми?! Почему они не видят, не хотят видеть, что страна наша, как гордая птица в стремительном полете, опирается могучими крыльями на наш, да, именно наш, социалистический воздух! Ах, Люба! Я солдат, не певец, но готов и петь и гимны слагать нашей великой системе. Со ступеньки на ступеньку шли мы с этой системой. Иногда нам было трудно, очень трудно. Но мы шли! Мы шли! У нас была мечта. Мы не трепали попусту языками, — мы работали! Нас система не сковывала, она вдохновляла нас. Система... А что такое для меня эта система? Это мое дыхание! Это моя Волга, широкая Волга с буйной зеленью. Это мое небо и воздух! Жалкие людишки! Да знают ли они, что нас от этой системы в сто сил тащи — не оторвешь! Сколько буйных головушек за нее легло! Сколько чистой, горячей крови впитала наша земля! Вечная память, вечная слава героям! Мы никому не позволим плевать на то, что нами завоевано! Никому, Люба! На Курской дуге, помню, молодой солдат был прошит пулеметной очередью. Стриженый русый парень... Ни имени, ни фамилии не осталось... Только в записной книжке восемь строк стихов;

«Однозвучно гремит колокольчик,

И как будто в степи тишина...

Ах ты Родина наша, Россия,

Сердцу милая ты сторона.

Ты греми, колокольчик печальный,

В путь-дорогу большую зови...

Где бы ни были в плаванье дальнем —

Мы твои, колокольчик, твои!»

(Закрывает глаза руками.)

Подрезова. Ты напрасно волнуешься, Коля...

Подрезов(все так же горячо). Нет, не напрасно. Да то, что он говорил, заокеанские враги кричат. А чего они хотят? Смерти нашей, гибели. И ты меня не проси заступаться за брата! Пусть сам отвечает перед партией.

Миша(вбегая). Папа, к тебе сейчас приедет Крымов.

Подрезов(растерянно). Откуда ты взял?

Миша. Нина сказала, что нагрянет неожиданно, но в час дня.

Подрезов. Вот еще!

Миша. Ты недоволен?

Подрезов. Люба, надо что-то сделать... (Уходит.)

Миша. Тетя Люба, если надо, я сбегаю в магазин.

Подрезова. У тебя же уроки!

Миша. А я удрал. Сказал, что живот заболел.

Подрезова. Немедленно возвращайся в школу.

Миша. Как же я теперь могу?

Подрезова. Иди, иди! Разве можно сейчас пропускать?

Баюра(входя с Маргаритой Борисовной). И еще забыл сказать. У меня мания преследования.

Маргарита Борисовна. Вы меня боитесь?

Баюра. Да!

Замечают Подрезову.

Подрезова. Карп Анисимович... К нам едет Крымов.

Баюра. Что? Кто?

Подрезова. Тетя, готовьте закуску.

Маргарита Борисовна. Ах, Люба... Если бы ты знала... Карп Анисимович... (Уходит.)

Баюра(осторожно). Любаша, скажите, ваша тетя здоровый человек?

Подрезова. А что случилось?

Баюра. Рефлексология... Возбудимость колоссальная.

Подрезова. Что вы хотите от нее? Немолодая женщина с неустроенной судьбой. Рассчитывает еще выйти замуж.

Подрезов(входя, Баюре). А взять бы тебе и жениться.

Баюра. Кажется, я слишком стар для нее.

Подрезова(подозрительна). Что вы тут тетей Марго вертите?

Подрезов(целуя жену). Любаша, разве мы способны на что-либо подобное?

Баюра. Слушай, неужели Крымов будет?

Подрезов. Получил донесение.

Маргарита Борисовна(входя). Люба, скажи, как приготовить редиску — а-ля натурель или под майонезом?

Подрезова. Тетя Марго, только ты учти: должен приехать первый секретарь обкома.

Маргарита Борисовна. Зачем ты это мне говоришь?

Подрезова. Ну, чтоб мы лишнего с тобой не болтали.

Маргарита Борисовна. Не беспокойся, Любочка, я буду говорить только на политические темы.

Подрезова. Ой, господи! Он может с минуты на минуту приехать!

Все уходят. Появляются Крымов и Нина.

Крымов(осматривая комнату). Кажется, наш абонент неплохо устроился.

Нина. Папа, ты заметил, какая у них оранжерея?

Крымов. Да, сад... А где же сам садовник?

Нина. Ты, папа, как-то говоришь так... какой же он садовник? Он полковник...

Крымов(словно про себя). Полковник...

Нина. Ты же сам говорил, он был хорошим солдатом. Теперь он на отдыхе.

Крымов. Ты права, на отдыхе... Солдат имеет право на отдых. После боя, я знаю это, дочь, солдат должен хорошо отдохнуть. Я помню дни, когда наш батальон, кроме часовых, спал мертвым сном... Ты права, после боя солдат должен отдохнуть... Но если солдат залежался, командир обязан его поднять! Что это у них — мертвый час? Кажется, мы не вовремя?