Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда - [207]

— И дали ему фамилию по названию графства? Понимаю.

— Я работала. Я платила за его воспитание. Он не знал, что я — его мать. Но он сбился с пути — пил, потом стал наркоманом. Я с трудом оплатила ему билет в Канаду. Года два о нем не было никаких вестей. Потом он каким-то образом узнал, что я — его мать. Начал писать, требовать денег. А когда вернулся в Англию, написал, что приедет ко мне в «Папоротники».

Я не хотела, чтобы он приехал открыто: меня считают такой… такой респектабельной. Если бы возникли подозрения, мне пришлось бы оставить работу. Тогда я написала ему эту записку.

— А утром пришли к доктору?

— Да. Я подумала, может, это излечимо. Он был неплохим мальчиком, пока не стал наркоманом.

— Понимаю, — сказал Пуаро. — Что же было дальше? Он пришел?

— Да. Он ждал меня в беседке. Был очень груб, грозил мне. Я принесла ему деньги, какие у меня были, потом мы немного поговорили, и он ушел.

— Когда?

— Минут двадцать — двадцать пять десятого. Когда я вернулась домой, еще не было половины.

— Куда он пошел из беседки?

— Туда же, откуда пришел. Прямо по дорожке к воротам.

Пуаро кивнул.

— А вы? Что сделали вы?

— Я вернулась в дом. По террасе ходил майор Блент и курил, и я вошла через боковую дверь. Было ровно половина десятого.

Пуаро сделал какую-то пометку в своем блокноте.

— Это, пожалуй, все, — сказал он задумчиво.

— Я… я должна рассказать все это инспектору Рэглану?

— Может быть, но пока торопиться не надо. Будем соблюдать надлежащий порядок. Чарлзу Кенту еще не предъявлено обвинение в убийстве. Могут возникнуть обстоятельства, которые сделают ваше признание ненужным.

— Вы были очень добры ко мне, мосье Пуаро, — сказала мисс Рассэл, поднимаясь. — Очень! Спасибо вам. Вы… вы мне верите, что Чарлз не причастен к убийству?

— Совершенно очевидно, что человек, говоривший с мистером Экройдом в половине десятого, не мог быть вашим сыном. Не теряйте мужества,‘мадемуазель. Все будет хорошо.

Мисс Рассэл ушла. Мы остались с Пуаро вдвоем.

— Значит, так, — сказал я. — Каждый раз мы возвращаемся к Ральфу Пейтену. Как вы догадались, что Кент приходил к мисс Рассэл? Заметили сходство?

— Я связал ее с этим неизвестным задолго до того, как увидел его, — как только мы нашли перо. Оно указывало на наркотики, и я вспомнил, что вы говорили мне о разговоре с мисс Рассэл у вас в приемной. Затем я нашел статью о кокаине в газете за то же число. Все было ясно. Она получила в это утро известие от какого-то наркомана, прочла статью и пришла к вам, чтобы кое-что выяснить. Она заговорила о кокаине, потому что статья была об этом, но, когда вы проявили слишком живой интерес, быстро перевела разговор на детективные романы и таинственные яды. Я заподозрил существование брата или сына — словом, какого-то родственника. Но мне пора. Время перекусить.

— Останьтесь у нас, — предложил я.

— Не сегодня, — покачал головой Пуаро, и глаза его весело блеснули. — Мне бы не хотелось обрекать мадемуазель Каролину на вегетарианскую диету два дня подряд!

«Ничто не ускользает от Эркюля Пуаро», — подумал я.

Глава 21 Заметка в газете

Каролина, конечно, видела мисс Рассэл у дверей приемной, и я подготовил длинное объяснение о больном колене экономки, но оказалось, что она не была расположена задавать вопросы, ибо считала, что ей известны истинные мотивы появления мисс Рассэл, а мне — нет.

— Ей надо было самым бессовестным образом выведать у тебя все, что можно, Джеймс! — сказала Каролина. — И не прерывай меня, я верю, что ты этого не заметил — мужчины так наивны! Ей известно, что ты пользуешься доверием мосье Пуаро, и она хочет разнюхать. Знаешь, что я думаю, Джеймс?

— Представления не имею. Ты додумываешься до самых невероятных вещей.

— Твой сарказм неуместен. Мисс Рассэл знает о смерти мистера Экройда больше, чем ей угодно в этом признаться.

И Каролина с торжеством откинулась в кресле.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросил я рассеянно.

— Как ты туп сегодня, Джеймс. Как неживой. Опять печень?

И наш разговор перешел на сугубо интимные темы.

Заметка Пуаро появилась в газетах на следующий день. Преследуемые ею цели мне не были известны, но Каролина была потрясена.

Она начала с того, что, жертвуя истиной, заявила, будто всегда это утверждала. Я поднял брови, но спорить не стал. Каролина все-таки ощутила, видимо, укол совести, так как добавила:

— Может, я и не называла Ливерпуля, но все же говорила, что Ральф постарается уехать в Америку. Как Криппен.

— Без особого успеха, — напомнил я.

— Бедный мальчик! Все-таки его поймали. Твой долг, Джеймс, позаботиться о том, чтобы Ральфа не повесили.

— Что, по-твоему, я могу сделать?

— Но ты же врач, правда? И Ральфа знаешь с детства. Душевное расстройство — вот на что надо опираться! Я читала, что в тюремной больнице им совсем неплохо. — Слова Каролины напомнили мне кое-что.

— Я не знал, что у Пуаро есть душевнобольной племянник, — сказал я вопросительным тоном.

— Не знал? Мне он все рассказал. Бедный мальчик! Семейное несчастье! До сих пор его не помещали в больницу, но дело заходит так далеко, что, вероятно, скоро придется это сделать.

— Полагаю, ты уже полностью осведомлена о всех семейных делах Пуаро! — воскликнул я, накалившись до предела.